– Перфоратор поступил, как мужчина, – продолжила та.
– Как Шапка, – уточнил Жуций.
– Ты сам говорил, что тебе нужны эмоции.
– Эмоции, а не мордобой.
– Тогда снимай мультики.
А на эшафоте разворачивались эпические «эмоции». Буженина, которой очень хотелось принять участие в драке, стояла и визжала, послушно исполняя распоряжение режиссёра, публика подбадривала любимцев воплями и перегаром, а Шуруп и Перфоратор бились, не жалея себя, поднимая Жуцию прибыль, а шоу – рейтинг. Оба были молоды, дерзки и мечтали прославиться. Ну а кулаки – кулаки у них чесались.
– Пусти-ка ты это в прямой эфир, братец, в качестве анонса, – распорядился конец, подозвав к себе ассистента. – И напиши, что подробности будут вечером.
– Слушаюсь.
– И приготовь машину: я еду обедать.
– Слушаюсь.
– Перерыв? – поинтересовалась Сопля.
Жуций кивнул:
– Да, – и вновь уставился на государственную виселицу, на которой Перфоратор добивал Шурупа. Зрители засвистели, недовольные тем, что зрелище закончилось быстрее ожидаемого, Буженина по-коровьи томно глазела на победителя, режиссёр доложил, что снято распрекрасно, и конец поднялся на ноги:
– Увидимся через пару часов.
Публика – а во дворе, как бывало всегда во время съёмок, собралось довольно много дикарей, – потянулась к «Средству от перхоти», но Сопля схватила громкоговоритель, вывела его на полную мощность и проорала:
– Внимание! Не расходимся!
– Это почему? – отозвался народ, поглядывая в сторону кабака.
– Зачем не расходиться?
– Ноги устали!
– Ещё драка будет?
– Ты драться будешь?
– Эй, пацаны, стоим и смотрим: Сопля станет драться, чтобы показать, что она тоже!
– Тоже что?
– Она по жизни ничто, вот это и будет показывать. Тоже.
– Пусть споёт сначала! Чтобы, как в телевизоре!
Сопля хладнокровно дождалась окончания насмешек, после чего вновь подняла громкоговоритель:
– Гниличи! Это касается только вас!
– А чего сразу Гниличи?
– Почему всегда мы отдуваемся?
– Своим песни пой!
Тем не менее заинтригованные дикари задержались – и не только Гниличи, – а на эшафоте государственной виселицы Соплю сменила бойкая Штанина.
– Братья! – заверещала она, протягивая к насторожившемуся народу татуированные руки. – Доколе мы будем терпеть издевательства несменяемой власти?
Неожиданный переход от любви с мордобоем к острым политическим вопросам вызвал понятный ступор, и народ потребовал уточнений:
– Это ещё какие?
– Чего ещё великий фюрер придумал?
– Если налоги повышать, то денег нет!
– Пусть сам держится, если сможет!
– А кроме налогов он ничего и не придумал!
– А «ЭлектроБарыгу»?
– Туда товар нести надо.
– Да, барыга денег без товара не даёт, даже электрический… Эй, Штанина, придумай так, чтобы великий фюрер деньги раздавал без товара!
– Это будет нашим вторым требованием! – охотно кивнула хитрая девчонка.
– А первым какое?
– Я хочу знать, доколе у нас в клане не будет женщины-уйбуя? Доколе?
Вопрос оказался острым, и из народа активно полезли политические замечания:
– Зачем уйбуй-баба?
– Кому сдалась?
– Мы не Дуричи!
– Не было – и не надо!
– Королева сказала, значит, будет, – парировала Штанина. – Или ты бунтовать?
И топнула ногой по эшафоту. Верёвочная петля призывно качнулась, и её легкое движение молниеносно скомкало нарождающийся революционный порыв.
– Мы любим королеву! – закричал опомнившийся народ.
– И великого фюрера любим!
– Они мудрые!
– Да здравствуют королева и уйбуй!
– А теперь пошли в кабак.
– Давайте исполним приказ королевы! – отчаянно закричала Штанина, чувствуя, что сородичи вот-вот разбредутся по неотложным делам.
– Это какой?
– Давайте сделаем у Гниличей уйбуя-женщину!
– А кто ею станет?
– Может, Шуруп?
– Шуруп, станешь уйбуем-женщиной, раз в простые уйбуи не берут?
– Сперва добейся того же, что и я, – высокомерно отозвалась телезвезда.
– Суньте ему в скулу, а то я не дотягиваюсь.
– Я могу стать вашим уйбуем! – торопливо, пока не началась драка, пообещала Штанина.
– Почему ты?
– Потому что я грудью встану на защиту интересов!
– Какой грудью? – заинтересовался народ.
– Вот этой!
Поняв, что дело движется к кульминации и необходимо как следует взбодрить электорат, Штанина смело задрала футболку и мощно потрясла вторичными агитационными материалами. Публика на мгновение замерла, а затем принялась бешено аплодировать, выражая таким образом полное удовлетворение ходом политического процесса.
Но у некоторых остались вопросы:
– Что ещё для нас сделаешь?
– Всё!
– Что?
– Вообще всё! – дерзко ответила Штанина, рывком опуская майку. – Я триппер вылечила, так что с кланом как-нибудь справлюсь.
– А если сифилис подхватишь?
– От тебя?
– Например.
– Бабы, смотрите, тут недолеченный бродит! – воскликнула Штанина, указывая на глупого бойца.
Народ захохотал, после чего попросил:
– Покажи ещё, как будешь нас защищать!
И Штанина вновь обнажила веские политические доводы.
* * *Зелёный Дом, штаб-квартира Великого Дома ЛюдьМосква, Лосиный остров,8 июля, пятница, 11:47– Ты чего дёргаешься? – строго спросила возглавляющая привратную стражу дружинница. – Нервничаешь?
– Я не фёргаюсь, – ответил Кувалда. – Я такой постоянно.
– Дёрганый?
– Такой.
– Такой, как будто дёрганый?
– Такой, как буфто глава семьи! – гордо ответил одноглазый, испытывая непреодолимое желание сделать глоток из фляжки, но не рискующий выпивать в присутствии боевых ведьм.
На самом деле великий фюрер всегда немного дёргался при посещении дворца, поскольку не доверял колдуньям и боялся, что они сотворят с ним что-нибудь неприличное, но ни за что не собирался рассказывать о своих страхах.
– Нервничаешь? – продолжила люда.
– Нет.
– Тогда почему ты так пахнешь?
– Я всегфа так пахну, это наша семейная горфость.
– Запах может быть токсичным? – скрывая ухмылку, поинтересовалась вторая ведьма. – Вдруг мы его пропустим, а он кого-нибудь потравит?
– Никого я не потравлю! – заволновался одноглазый, но его никто не слушал.
– Как сделать анализ их запаха? – осведомилась начальница караула, которая поняла, что подчинённые затеяли потеху.
– Может, отправим экземпляр на исследование? – предложила шутница.
– Экземпляр запаха? – хохотнула начальник. – В пакете? Охота руки марать.
– Отправим на экспертизу вместе с носителем, – рассмеялась шутница. – Там его сначала заморозят, чтобы посмотреть, сохранится ли вонь при низких температурах, потом разогреют до ста тридцати градусов…
– Сто тридцать – это сауна, его до двухсот поджарят.
– Согласна…
В первый момент Кувалда крепко перепугался. Он растерянно мялся, шевелил губами, пытаясь что-то сказать в свою защиту, но не решаясь, умильно заглядывал дружинницам в глаза и постепенно приходил в ужас. Но когда речь зашла о сауне, великий фюрер сообразил, что над ним шутят, а точнее – издеваются, и опомнился.
– Буфете зубоскалить – пущу такой запах, что вы точно перефохнете, – пригрозил он, подтягивая пустой боевой пояс – на территорию Зелёного Дома посторонние с оружием не допускались.
– Разработал секретное оружие?
– Среди их предков были скунсы?
– Почему среди предков? Он выглядит так, будто хвост только вчера отвалился…
«Злее, – неожиданно понял великий фюрер. – Они стали злее».
Раньше над ним тоже подшучивали, но не так агрессивно, можно сказать – дружески. Ведьмы именно зубоскалили, развлекаясь на скучном дежурстве, а теперь их подначки больше походили на нападки. И это, несмотря на то, что во дворец прибыл глава семьи, пусть и вассальной.
Зелёные стали злее…
– Зачем явился? – грубовато поинтересовалась начальница караула, резко оборвав смех.
– На ауфиенцию.
– К кому?
– К королеве.
Кувалда надеялся польстить зелёным, назвав Всеведу ещё незаслуженным титулом, но ошибся.
– У нас нет королевы, – холодно сообщила начальница. – Только Берегиня Трона.
– К Берегине, – торопливо поправился великий фюрер, с ужасом наблюдая за тем, как в зелёных глазах боевых ведьм появляется раздражение.
– Шелудивый пёс, – прошептала шутница.
– Спокойно, сестра, – начальница караула уже взяла себя в руки и теперь беспокоилась о том, чтобы подруги не наговорили лишнего. – Всё в порядке. – И покосилась на дикаря: – Проходи.
Одноглазый с радостью исполнил приказ.
Зелёный Дом считался самой красивой штаб-квартирой Тайного Города. Чуды, разумеется, имели другое мнение на
