И уж тем более, он не мог себе этого позволить сегодня: Кувалда надеялся повидаться с самой Берегиней Всеведой, повторял про себя обрывки аргументов, которыми надеялся заинтересовать всесильную жрицу, и даже выучил специальный поклон, как ему казалось – невероятно элегантный. Одноглазый чувствовал, что пропадает под напором Мамани и Сопли Дуричей, и Берегиня оставалась его последней надеждой на благоприятный исход очередного кризиса.
«Иначе межфоусобица, мля, – вздыхал про себя великий фюрер. – Я их, конечно, завалю, но сейчас валить никого нельзя, иначе Всевефа меня повесит…»
А такой расклад событий не нравился одноглазому ещё больше, чем оказаться под властью Мамани.
«Спаси, значит, Твоё всемогущее королевское величество, а то пропафаю…»
Однако изложить слезливую просьбу лично Берегине у Кувалды не получилось: стоявшая у дворцовых дверей фата внимательно сверилась со списком посетителей, с трудом отыскала одноглазого и направила его не в «королевское» крыло, а в канцелярию, к фее Потане, что вызвало у дикаря понятное разочарование:
– То есть с королевой я не встречусь? – протянул он и услышал в ответ холодное:
– Берегиня занята.
Во всём дворце только Потана и в глаза, и за глаза называла Всеведу Берегиней, а не «Ваше величество», как дружно делали придворные. Всеведе такое свободомыслие не нравилось, но фею она не трогала, поскольку после гибели фаты Ямании, секретаря королевы Всеславы, Потана осталась самым опытным бюрократом Зелёного Дома, и без неё королевское делопроизводство попросту застопорилось бы. Потана, в свою очередь, прекрасно понимала, что злопамятная Всеведа выкинет её из канцелярии, едва подыщет достойную замену, но продолжала называть Берегиню – Берегиней и с достоинством исполнять свои обязанности.
– Ты испрашивал аудиенцию, – напомнила фея, поглаживая клавиатуру компьютера, то есть давая понять посетителю, что время дорого.
– Я хотел…
– Отчитаться?
– О чём? – растерялся великий фюрер.
– Обычно ко мне приезжают отчитываться.
До недавнего времени Потана руководила ревизионным отделом канцелярии Её величества и сохранила многие прежние привычки.
– Нет, я про женщин, – промямлил сбитый с толку Кувалда.
– Тут я ничем не могу помочь, – сухо произнесла фея. – Езжай к концам.
– В том-то и фело, что они, концы, суки, уже у меня, – не выдержал одноглазый. – И из-за этого всё плохо.
– Из-за концев?
– Из-за женщин.
– Концы привезли женщин? – Потана слабо представляла повседневный быт дикарей, но чутьё ей подсказывало, что привезённые концами женщины могли их только обрадовать. И поэтому суть свалившейся на великого фюрера проблемы пока от феи ускользала. – Вам нечем заплатить за женщин? Концы отняли у вас деньги, которые вы должны были заплатить в качестве налогов?
– А так можно было? – навострил уши Кувалда.
– Можно.
– Интересно…
– Только потом большой штраф придётся заплатить.
– Неинтересно…
– Так что у вас произошло?! – рявкнула Потана.
В принципе, визит дикаря её развлекал, но получить полное удовольствие мешал стойкий семейный запах, а носовых фильтров у феи под рукой не оказалось.
– Женщины у нас свои были, – полез в объяснения великий фюрер. – А потом королева… то есть, Берегиня, публично велела сфелать их? как мы, то есть, уйбуями и вообще. А ещё потом концы приехали и стали снимать про это всё в телевизор, и тогфа стало совсем плохо.
– Что плохо?
– Все бегают по фвору, сифят на виселице и песенки сочиняют, – перечислил одноглазый. – А ещё любят рассказывать фруг фругу, кто с кем вчера спал и зачем, после чего ферутся. А тупые челы смотрят на всё это неприличие и платят большие феньги, потому что ифиоты. А у меня из-за этого пафение нравов и никто не хочет пофчиняться. Грабить тоже никто не хочет, зато хотят, чтобы бабы команфовали, потому что они обещали, что я из «ЭлектроБарыги» феньги им бесплатно разфавать стану, потому что они прикажут, – закончив сумбурный рассказ, Кувалда сглотнул, мысленно принимая внутрь стаканчик виски, и выпалил хорошо заученную фразу: – Потеряете вы нашу великую семью, Твое королевское всемогущество, как есть, потеряете.
– Я не королева, – напомнила Потана, которая начала понимать, с какой целью одноглазый заявился во дворец.
– Простите, – великий фюрер вытер кончиком банданы выступившие слезы и умильно посмотрел на фею.
– Коротко скажи, чего ты хочешь, – велела та.
– Сфелай так, чтобы бабы снова стали бабами, – попросил Кувалда.
– А-а… так ты про указ Берегини?
– Фа.
– Помню такой.
– Я тоже помню, – хрюкнул одноглазый, слегка расслабившийся после удачно проведённого выступления. – Я его, мля, по три раза в фень перечитываю, мля, переф кажфой фообефенной бутылкой.
– Это правильно, – одобрила фея. – Без «мля», конечно, а во всём остальном – правильно. Законодательные акты нужно перечитывать, раз уж запомнить не в состоянии.
– Ну, не знаю, может, кому и правильно, а вот мне – вообще никак, – не стал скрывать великий фюрер. – Можно его отменить?
– Указ Берегини?
– Фа.
– Нет.
– Почему? Я своих указов много поотменял.
– Ты – король?
– Почти.
– Вот когда станешь – приходи, отменим всё, что пожелаешь.
– Но у нас всё плохо! – всхлипнул Кувалда, поражаясь тому, что эта симпатичная на вид фея оказалась настолько тупой и не сумела принять его аргументы. – Меня перестали слушаться!
– И что?
– Вместо того чтобы грабить, они поют песни.
– Возможно, ваша семейка станет менее опасной, – поразмыслив, предположила Потана, поражаясь тому, как элегантно Всеведа решила проблему непредсказуемых дикарей.
«Может, она действительно станет неплохой королевой?»
– Маманя сфелает нас менее опасными? – изумился одноглазый.
– Почему нет? – пожала плечами фея.
– А жить мы как буфем?
– Как все.
– Мы, как все, не можем, мы – особенные.
– Чем особенные?
Кувалда понял, что ему представился последний шанс убедить туповатую делопроизводительницу в своей правоте, и он чуть подался вперёд:
– Вот вы зачем живёте?
– Мы… – Потана машинально попыталась отыскать ответ, потом поняла, что вопрос слишком глубок, потом сообразила, кто его задал, и ощерилась: – Не твоё дело.
– А мы знаем, – тут же ответил великий фюрер.
– И зачем?
– Чтобы жить. И не париться. Просто жить так, как мы умеем.
– Вы умеете только грабить, – напомнила Потана.
– И мы буфем грабить, фаже если семью возглавит Маманя, – заявил Кувалда. – Рано или позфно они протрезвеют и пойфут искать феньги на виски.
Несколько секунд фея внимательно разглядывала великого фюрера, пытаясь понять, откуда под его банданой завелись столь связные мысли, после чего покачала головой и сухо произнесла:
– Решение принято.
– Ну, тогфа не уфивляйтесь тут тому, что буфет там, – пробурчал Кувалда и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Он понял, что помощи не дождётся и нужно выкручиваться своими силами.
* * *Муниципальный жилой домМосква, улица Миклухо-Маклая,8 июля, пятница, 12:12На этот раз Дагни ушла не так неожиданно. Выпила кофе, приняла душ, оделась, поцеловала Артёма в щёку на прощание и
