Небогатов немедленно приказал ворочать вправо «Всем вдруг» на шесть румбов, увеличить ход до 12 узлов и встать в колонну. Выполняя этот маневр, русские корабли не могли отвечать на обстрел с берега, зато удалось точно определить места расположения вражеских орудий. К счастью, японцы не могли стрелять часто.
С мыса Бакути вела огонь шестиорудийная тяжелая, вероятно гаубичная, батарея и четырехорудийная среднекалиберная пушечная, размещенная дальше, у самого входа в канал. А с расположенного напротив мыса Канега били две большие пушечные батареи смешанного состава из тяжелых и средних орудий. Одна из них располагалась так же у самого входа в канал и состояла из четырех тяжелых и четырех орудий среднего калибра, а вторая была примерно на милю дальше от уреза воды и насчитывала шесть тяжелых гаубиц и четыре ствола меньшего калибра.
Судя по частоте залпов, скорострельных пушек на этих позициях не было. За те немногие минуты, что заняло перестроение броненосцев из строя уступа в сомкнутую кильватерную колонну и разворот на новый курс, в опасной близости от русских кораблей упало лишь по два залпа с каждой крупнокалиберной батареи, а более мелкие орудия успевали стрелять не чаще чем один-два раза в минуту. По державшимся много дальше от берега транспортам никто стрелять не пытался.
Японские снаряды рвались все ближе и ближе от бортов русских броненосцев. Появились осколочные повреждения. Начав обстрел района в центре нашего строя, японцы продолжали укладывать в это место залп за залпом, в то время как эскадра постепенно смещалась к западу. К концу разворота под обстрелом оказались уже оба концевых броненосца. «Ушаков» – флагман второго отряда группы под флагом Йессена и «Наварин» – младшего флагмана первого отряда капитана первого ранга Фитингофа, являвшегося одновременно командиром этого броненосца. Попаданий пока не было.
Развернувшись почти строго на западный курс, лишь чуть забирая к северу, русские начали набирать ход и отвечать левым бортом. Возглавлял колонну «Николай». Затем шли «Сенявин»», «Апраксин» и «Ушаков», а замыкал «Наварин». «Сенявин» и «Апраксин» стреляли по самой дальней батарее, а трое оставшихся по остальным, так что друг другу не мешали.
Дистанция до мыса Бакути была небольшой, что позволяло хорошо различать падения своих снарядов, а стрельбу по мысу Канега корректировали с воздуха, поэтому удалось быстро добиться накрытий и перейти на беглый огонь со всех кораблей. «Ушаков» и «Наварин» даже ввели в дело трехдюймовки, начав засыпать японцев шрапнелью. Впервые наши моряки видели, на что похож подавляющий огонь целой эскадры по береговым целям. Это было впечатляюще!
Тяжелые шестидюймовые стальные гранаты, выпускаемые вперемешку с мощными бомбами Рудницкого со старых броненосцев, давали хорошо заметные разрывы на японских позициях. Они серьезно отличались от более частых, но не столь эффектных взрывов стодвадцатимиллиметровых снарядов. Зато десятидюймовые пироксилиновые фугасы «ушаковцев» заметно превосходили по силе взрыва все остальное, даже двенадцатидюмовые пороховые бомбы, почти вдвое большего веса, не говоря о девятидюймовках. Вот только ложились они с большим разбросом лишь примерно в районе цели. Сверху над столбами дыма и поднятой взрывами пыли быстро расширялось мерцающее облако пороховой гари от постоянно взрывавшейся над батареями шрапнели. Спустя всего десять минут после открытия огня Небогатовым японцы стреляли уже заметно реже и не из всех стволов.
В 11:14 в миле от мыса Хами русские начали разворот «все вдруг» через правый борт на восток для второго боевого галса. После завершения маневра, снова в строе колонны, эскадра должна была двигаться на восток, теперь уже с «Навариным» во главе. Японские батареи за время разворота и вынужденного молчания русских пушек немного оправились и снова стреляли хорошо. Они как бы рывками передвигали точку прицеливания на голову нашей колонны и продолжали сосредоточенно бить в эту точку, пока через нее не пройдут все броненосцы. Лишь затем снова меняли прицел и целик.
Однако флагманский артиллерист отряда капитан второго ранга Курош сразу отметил, что после разворота у японцев начались недолеты, причем некоторые из них были в три кабельтова и более. Об этом тут же доложили адмиралу. Предположив, что часть батарей перестала доставать до нас, Небогатов приказал передать на «Наварин» приказ взять на два румба левее, чтобы еще больше увеличить дистанцию, держась, однако, в пределах досягаемости нашей шрапнели по мысу Бакути. Поскольку огонь с берега был эффектным, но не достаточно эффективным, ход также было приказано уменьшить, чтобы до следующего нашего разворота «отгрузить» в сторону берега как можно больше стали и взрывчатки, максимально подавив японские пушки.
По сигналу с флагмана «Наварин» начал ворочать влево. Следом за ним «последовательно» повернули и все остальные броненосцы, что на время вообще вывело их из-под обстрела. Японцы далеко не сразу разглядели этот маневр. При следующем переносе точки прицеливания их снаряды легли правее «Наварина», на его прежнем курсе, лишь после этого короткой пристрелкой была уточнена дистанция. К этому моменту все выявленные позиции японских батарей были уже надежно пристреляны и наши орудия работали по ним в максимальном темпе, сильно затрудняя ведение ответного огня.
Каждую минуту в сторону берега уходило не менее шести-семи тяжелых снарядов калибром от 229 до 305 миллиметров, восемнадцать-двадцать стальных шестидюймовых гранат, преимущественно старого образца, чуть менее четырех десятков 120-миллиметровых фугасов и более двухсот шрапнельных трехдюймовых снарядов. То есть взрывы на японских позициях, вокруг них и в воздухе непосредственно над ними не смолкали ни на секунду.
Вскоре входной канал заволокло дымом и пылью от разрывов снарядов и от редких ответных японских залпов. В этом облаке, все время озаряемом изнутри всполохами пламени, уже невозможно было разобрать знаки падения своих снарядов, но огонь не прекращали. Тем более что ответная стрельба противника, ставшая почти совершенно не управляемой и неточной, все еще не прекращалась.
В 11:36, когда мыс Канега уже закрыло возвышенностями Бакути, броненосцы снова начали разворот «все вдруг», снова через правый борт, беря курс на запад и теперь уже, сокращая дистанцию. К этому времени японцам удалось добиться всего двух попаданий средними снарядами в корму «Наварина» и по одному в «Апраксина» и «Сенявина», но серьезных повреждений ни на одном корабле не было.
Зато батареи стреляли все реже и вразнобой, а наш разворот на третий боевой галс, похоже, вообще оставался первое время незамеченным, так как несколько японских залпов легли много восточнее, на нашем старом курсе. Однако, воспользовавшись нашим разворотом и вызванным им неизбежным прекращением обстрела, опомнились японцы довольно быстро, снова начав пристрелку с головы колонны.
В 11:43 с «Николая» попытались связаться по радио с миноносцами, но мешали помехи, вероятно создаваемые береговыми станциями противника, так что от ушедших к Цуруга кораблей вестей пока не было. Скоро с шара сообщили, что японские миноносцы двинулись к выходу из входного канала и набирают ход. Более никакого движения в японской базе и вокруг нее по-прежнему не наблюдалось. Со стороны моря также никаких опасностей не появилось.
Входной канал с мостиков всех броненосцев теперь просматривался достаточно хорошо. Над «Николаем» взвился сигнал: «Приготовиться к отражению минной атаки!» В этот момент тяжелый снаряд ударил в основание массивной фок-мачты броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин», чуть выше крыши боевой рубки. Взрывной волной и осколками выбило почти всю сигнальную вахту, скрывавшуюся за боевой рубкой с нестрелявшего правого борта мостика,
