«Жемчуг» полным ходом шел за миноносцами, совершенно не видя береговых и прочих ориентиров – только маячившие впереди низкие серые силуэты. В точности повторяя все их маневры, он также нырнул в фарватер под мысом, хорошо видимый благодаря все тем же вешкам, не прекращая стрелять вдогонку. Неожиданно откуда-то слева начали прилетать снаряды небольшого калибра. Решив, что крейсер по ошибке обстреливают наши десантники с мыса, дали три гудка, но почти сразу после этого открылся берег и два дрейфовавших под ним без хода японских миноносца. Они-то и посылали снаряд за снарядом в проносившийся мимо крейсер.
В ответ тут же начали стрелять всем левым бортом. Дистанция была просто пистолетной, так что попадания были частыми, что, вероятно, уберегло от полноценного торпедного залпа в упор. Когда нахватавшиеся снарядов, но все еще не желавшие тонуть миноносцы вновь скрылись в дыму за кормой, с них успели выпустить всего одну мину, проскочившую в нескольких метрах за кормой.
На берегу были видны люди, многие из которых с винтовками. Вероятно, они также обстреливали японцев. С трудом избежав попадания выпущенной в упор торпеды и вновь скорректировав курс по хорошо видимым вехам и навигационным бакенам, продолжили погоню. На берег передали флажный семафор, продублированный ратьером, с запросом обстановки впереди по курсу и в самом проливе Цусима-зунд, но его, видимо, видели только пехотинцы, так как в ответ лишь махали винтовками и фуражками. Хоть не стреляли, и то хорошо.
Из-за мыса заметно тянуло ветром, разгоняя гарь. Но полностью снести ее еще не могло. На несколько секунд открылся вид на схватку наших броненосцев с японскими броненосными крейсерами юго-западнее Цусима-зунда, хотя в самом проходе все еще ничего не было видно.
Огибая открывшийся слева берег, с крейсера на некоторое время потеряли преследуемые миноносцы из вида за дымом. Начавшаяся одновременно с этим стрельба где-то впереди и слева по курсу из малокалиберных скорострелок однозначно говорила о том, что в пролив японцы все же прорвались. Но им сразу начали отвечать из чего-то более серьезного.
«Донской», к тому времени, уже успел уйти к югу вдоль минного поля с пути японской миноносной лавы, благополучно избежав всех выпущенных ему в корму торпед и двинувшись наперерез открывшимся всего в 25 кабельтовых западнее четырем японским бронепалубным крейсерам, также рвущимся на рейд. Он какое-то время вел бой на оба борта. Кормовыми плутонгами главного калибра и всем остальным, что могло бить влево стреляя по миноносцам, а носовыми плутонгами, развернутыми вправо, начав пристрелку по третьему в японском крейсерском отряде «Акаси», не обстреливаемому до этого никем.
С него видели, как «Жемчуг» прорезал скопление вражеских миноносцев с востока на запад до середины их строя, после чего сразу бросился в погоню за резко нырнувшими к прибрежному фарватеру уцелевшими японцами. До того как он и японцы снова скрылись в дыму, комендоры с «Донского» успели выбить два двухтрубных миноносца, окутавшихся паром и замерших без хода под самыми скалами мыса Камасусаки. Остальные так и ушли в пролив, засыпаемые снарядами с двух наших крейсеров.
Хотя с «Донского» и не видели теперь своего напарника, совершенно потеряв его в дыму, но постоянно слышали его стрельбу, а также гудки и звуки сирены с восточной стороны северного минного поля на входе во внутреннюю акваторию Цусимы. Это значило, что, хотя противника так и не удалось остановить, бой продолжается и все-таки нашлось кому встретить японские миноносцы с той стороны дыма.
Наших броненосцев сначала тоже видно не было, хотя стрельба их тяжелых орудий и ответные японские залпы были очень хорошо слышны где-то впереди по курсу. Частые всплески вокруг головных «Касаги» и «Цусимы» также были явно делом их рук. Не имея теперь других целей вокруг, старый крейсер целиком сосредоточился на бронепалубных крейсерах, идя западнее минного поля и преграждая путь отряду контр-адмирала Уриу.
* * *В 11:54 броненосцы «Орел» и «Бородино» легли на курс, ведущий ко входу в проход между южным и северным минными полями. Фарватер между южным заграждением и мысом Гоосаки был непроходим для тяжелых кораблей из-за отмелей. Оказавшись после поворота чуть позади траверза замыкающего в японской броненосной колонне «Токива», на сходящемся с противником курсе, броненосцы выжимали все из своих машин.
Миноносцы и истребители, рвущиеся к Цусима-зунду, довольно быстро оказались полностью закрыты корпусами и дымом из труб японских главных сил, так что необходимость в разделении огня отпала. Медленно набирая потерянную в развороте скорость, броненосцы все еще отставали, но зато стреляли теперь полными залпами вдогонку по броненосным крейсерам.
Японцы активно отвечали, в то время как невидимые для русских их миноносцы и истребители из южной группы уже почти достигли устья пролива. Их больше никто не обстреливал, а попутная волна под самым берегом вообще не ощущалась, так что все восемь кораблей даже не маневрировали, идя поотрядно с промежутком около мили между колоннами, и держали максимальные обороты на винтах. Причем шедшие впереди истребители стремительно увеличивали разрыв, обладая заметным преимуществом в ходе.
С завершением Рожественским своего маневра, японская и русская колонны главных сил сошлись уже на дистанцию прямого выстрела и стреляли с максимальной частотой. Попадания с обеих сторон резко участились. В 11:54 восьмидюймовый снаряд проломил бронирование батареи перед барбетом средней башни на шедшем головным «Бородино» и взорвался в батарейной палубе. Взрывной волной и осколками разрушило кормовую вентиляционную шахту правого борта первой кочегарки. Сбило защиту путей подачи боезапаса из среднего погреба 75-миллиметровых патронов, разбив и разбросав беседки со снарядами. Часть гильз пробило осколками, и рассыпавшийся порох вспыхнул. Дым тут же втянуло вентиляцией в кочегарку, из-за чего пришлось покинуть на время ее кормовое отделение, а в погреб посыпались горящие обломки, к счастью, быстро потушенные прислугой.
Другой такой же снаряд заклинил носовую башню главного калибра, пропустившую в результате два залпа. Восстановить возможность горизонтального наведения удалось благодаря геройской работе аварийной партии под руководством мичмана князя Горчакова переведенного с «Осляби». Работая ломами и кувалдами, матросы выбили осколки из мамеринца и отогнули фрагмент стального настила палубы полубака, завернутый вверх и прижатый к броне вращающейся части башни. Горящие остатки парусиновых чехлов орудийных амбразур и мамеринца полетели за борт.
Имелись значительные повреждения в небронированных частях корпуса и надстройках. Дважды был пробит даже верхний пояс в носу, но разрывная сила пробивших броню снарядов оказалась небольшой, и повреждения были незначительными. Образовавшиеся пробоины захлестывались волнами, но уже заделывались и угрозы не представляли. Горела разбитая ходовая рубка. Грузовая стрела правого борта у грот-мачты рухнула на палубу, перебитая у основания. Пожары начались по всему кораблю.
Шедший следом флагман выглядел несколько лучше, но оба броненосца продолжали бить с прежней частотой и точностью и набирать ход. Попадания наших снарядов, видимо, достали до внутренностей «Якумо», выбросившего пар из второй трубы и начавшего еще больше сбавлять скорость. Оба шедших следом за ним японца также уже не могли обеспечить полный ход, и мы их догоняли. Дистанция быстро сократилась до 7–8 кабельтовых, а прямо по курсу у японцев было их же минное поле, на которое их неминуемо отжимали.
Стреляя всеми башнями на правый борт по броненосным крейсерам, «Орел» и «Бородино» одновременно пристреливались другим бортом и по бронепалубникам,