– Я обнаружил их сегодня утром, – объяснил Кингсли, ведя Аду по лужайке. – Ты не замечаешь в них ничего странного?
– Ну, тот, кто оставил эти следы, забыл надеть тапочки.
Ада поежилась.
– Холодно, должно быть, гулять босиком по снегу.
– Да уж… – протянул Кингсли задумчиво. И на краю лужайки добавил: – А еще что-то кажется тебе подозрительным?
– Следы меняются! – ахнула Ада.
Она присела и стала водить пальцем по контурам отпечатков.
– И превращаются в отпечатки лап!
Она выпрямилась.
– Как странно…
– Вот я тоже так подумал, – кивнул Кингсли. – Я проследил за отпечатками этих лап. Они ведут вокруг дома к заброшенному крылу и пропадают в нем.
– Нам надо собрать заседание Чердачного клуба, – заявила Ада. – Нынче же вечером.
– Я приду, – обещал Кингсли. – А сейчас мне надо работать. За ночь в дымоходы нападало много снега.
Он повернулся, перебежал через лужайку, пересек беговельную площадку и начал быстро карабкаться на крышу по средневековому арочному своду, поддерживающему заброшенное крыло. Большие щетки, торчащие у него за спиной, грозно взъерошились.
Ада совсем было собралась идти, как услышала хруст колес по снегу. Из-за угла на беговелах выехали лорд Гот и графиня Пэппи Куцци-Чуллок.
– …проблема с Эльзой в том, – говорила графиня Пэппи, – что, едва начинает падать снег, как она разражается песней. Порой это утомительно…
Лорд Гот заметил дочь и затормозил.
– Здравствуй, Ада! Мальзельо говорит мне, что наша библиотека заражена обезьянами. Тебе что-нибудь об этом известно?
Ада зарумянилась:
– Они работают на доктора Брюквиджа. Носят ему книги.
– Вот как? – сухо ответил лорд Гот. – А Мальзельо рассказал мне, что они катаются на стремянках. И вообще, – лорд Гот неодобрительно покачал головой, – я не уверен, что готов доверить приматам мои бесценные книги. Кстати, о книгах: что ты думаешь о моей новинке?
Ада раскраснелась еще больше:
– Честно говоря, я не совсем еще ее дочитала…
Лорд Гот был явно разочарован, и Ада почувствовала комок в горле. Она очень не любила расстраивать отца.
– Просто… просто я была занята, я вязала свитера обезьянкам, а потом…
– Что-о? – нахмурился лорд Гот. – Вязала им свитера?
Его взгляд сосредоточился на подносе у Ады в руках.
– Так что же потом? Ты подавала им чай?
Девочка потупилась. Едва ли ее отец одобрит катание на снежных подносах.
– Ладно, – вздохнул лорд Гот. – Я полагаю, мисс Борджиа вернется еще не скоро. А что касается этих обезьян, надо мне будет перемолвиться с добрым доктором словечком…
Он церемонно кивнул дочери и покатил с графиней через лужайку в сторону беговельного трека.
– Так напомните мне, какое в точности дерево мы разыскиваем?
– Маленькое, – ответила графиня. – У Пальца Християна Андерсена очень определенные требования касательно елочки.
– Вот ты где! – воскликнула Эмили, направляясь к Аде через лужайку. – Так ты будешь с нами на снежном подносе кататься?
Ада и Эмили присоединились к остальным детям, сидевшим на чайных подносах перед исключительно добротной копией греческого храма на вершине холма.
У каждой из сестер Вотте было по серебряному подносу. Уильям Брюквидж с чрезвычайно сосредоточенным видом восседал на большом подносе из тика, инкрустированного красным деревом. Брамбл Вотте жался с краешку на том же подносе.
Эмили и Ада тоже бросили свои подносы о́земь и уселись на них.
– Девочек пропускаем вперед, – сказал Уильям нетвердым голосом.
Аде такая вежливость показалась избыточной.
– Поехали! – рассмеялась Эмили.
Она покрепче ухватилась за ручки, оттолкнулась и покатилась вниз по склону.
Ада и сестры Вотте последовали за ней.
Подносы славно разогнались и неслись вниз в снежном вихре. Ада чувствовала, как у нее сладко ухало в животе, когда ее поднос нырял и подпрыгивал на сугробах.
Внизу они использовали собственные ноги как тормоза и плавно остановились.
Гласили записки сестер Вотте.
Хохоча, Ада и Эмили помогли друг дружке подняться на ноги и отряхнуться от снега.
– Вот это я понимаю! – с чувством сказала Ада. – Ах, если бы каникулы были подлиннее! Мы могли бы провести больше времени вместе.
– Могли бы, – подтвердила Эмили, беря Аду за руку и смотря вдаль, на пруд позолоченных карпов, сейчас – полностью замерзший. – Если бы ты могла отправиться со мной в школу.
– Это было бы прекрасно!
– Вот и я так думаю.
Сестры Вотте протянули свои блокнотики.
– Ах, если бы… – вздохнула Ада. – Но ведь тогда моя гувернантка останется без работы. А Люси Борджия так мила со мной.
– Доброе утро, дамы! – сказал преподобный Торвиль, проезжая мимо них на одной ноге. – Я навещал миссис У’Бью и, когда увидел, что озеро все замерзло, не мог удержаться…
Неожиданно сверху донесся громкий торжествующий фырк и такой же громкий вопль:
– Ух ты, улетный прикол!
Подняв взгляд, Ада увидела Сливси, выскочившего из-за одной из колонн Печальных руин позади Уильяма и Брамбла Вотте. Уильяма, который мгновенно побелел как снег, Сливси не заметил, но зато резво сгреб Брамбла в охапку и, стремительно усевшись на поднос красного дерева, рывком оттолкнулся и отправился вниз.
– Давай, кореш! Сделаем их! – проорал он.
Они понеслись под гору. Полосатый шарф Сливси развевался по ветру. Лицо Брамбла побелело так же, как у Уильяма. Внизу склона поднос подпрыгнул, седоки вылетели с него, шлепнулись на лед озера и, заскользив по нему, врезались прямиком в преподобного Торвиля.
– Ну?! Что я говорил? Просто улет! – закричал Сливси, вскочив и лихо катясь на ногах к берегу. Брамбла он при этом волочил за собой на шарфе. – Давай еще разок!
Ада и Эмили осторожно прошли по льду, чтобы помочь подняться преподобному. Сестры Вотте поспешили на выручку брату.
– Я кое-что получше придумал, – сказал сбежавший с горы Уильям Брюквидж, осторожно высвобождая Брамбла из крепкой хватки Сливси. – Давай сыграем в прятки? Только мы с тобой, вдвоем.
– Да-да, – облегченно вздохнул Брамбл. – Только вы вдвоем.
– Что нам делать со Сливси? – спросила Эмили Брюквидж. – Бедный Торвиль растянул лодыжку и сломал один конек. И сестры Вотте очень беспокоятся за брата. Они без конца пишут о нем записки друг другу и не дают мне взглянуть.
Было поздно. Чердачный клуб собрался на специальное заседание.
Эмили передала деревянную ложку Уильяму, принявшему цвет угольного мешка, на котором он сидел.
Артур Халфорд, Кингсли Трэверс, Руби Киплинг и Ада сидели на таких же набитых фасолью мешках вокруг стола из фруктовых ящиков и ждали своей очереди высказаться. Лунный свет проникал сквозь круглые чердачные оконца, заливая половицы серебряным светом.
– Я играл с ним в прятки до вечера, – начал Уильям. – Просто чтобы дать Брамблу передых. Потом он пожелал взглянуть на отцовские изобретения в китайской гостиной и был очень разочарован, обнаружив на двери табличку «Не беспокоить».
Уильям вздохнул.
– Мне немного жаль его. Понимаете, его собственный отец его избегает. И продолжает держать в школе Рэгби – хотя он куда старше нас всех[8].
Закончив, Уильям передал ложку встревоженной Руби.
– Ну, это, стало быть, уж как полагается. Но вот что кухаркам и мне хотелось бы знать – так это то, кто или что
