После разговора как минимум с десятью людьми, Йонас узнал как минимум о пяти судах, но не знал, куда они отправляются.
Чувствуя разочарование и слабость, он взял перерыв и стоял на скрипучей деревянной скамье для подсудимых, осматривая линии кораблей, пока взгляд на остановился на одном — шаткой лодке, меньше остальных, окрашенной виноградными лозами и словом «жизнь».
Пелскийский корабль доставил вино в Оранос.
В любой другой день эта лодка вызвала бы у Йонаса ностальгия. Но сегодня — только гнев.
— Опять к торговле, просто так, — бормотал он.
Конечно, независимо от насилия на родине Йонаса, оранийцы не лишили бы себя пелскийского вина, которое ценили за его сладость и отсутствие негативных последствий утром.
Пейте и чувствуйте себя отлично. Конечно, это самое главное значение для оранийцев, а ещё для короля Крови.
Теперь Йонас верил в легенды и был свидетелем влияния пелсийских семян винограда с магией земли, что вытащили его из-за грани смерти, он был уверен, что пелсийцы должны были благодарить элементали за вино.
И Йонас знал, что Оранос поработил Пелсию, оставив им только виноградники и связав обязательствами продавать это только им.
Это прекрасное напоминание, что не только Лимерос — злодеи.
Йонас пошатнулся, когда волна головокружения накрыла его. Везде воняло рыбой, отходами, кораблями, телами рабочих. И он чувствовал, что ему хуже от лихорадки.
Прежде чем он упал, рука схватила его руку, удерживая.
— Не мой ли это любимый повстанец? — прогремел весёлый голос. — Доброе утро. Йонас!
Йонас повернулся к человеку, что одарил его широкой зубастой улыбкой. Ах да, Бруно, отец Галина. Йонас хорошо знал старика, что был слишком преисполнен энтузиазма, а так же говорил свои мысли вслух слишком часто.
— Бруно, пожалуйста, говори тише, — Йонас нервно оглянулся.
Улыбка Бруно исчезла.
— Мой бедный мальчик, ты ослеп?
— Я… нет, — он рассеянно провёл пальцами по повязке. — Это лишь маскировка. Меня узнают, если вы не знали. Так что тише.
— Слава богине! Два глаза полезнее одного, — старик махнул работнику с пелсийского корабля. — Как хорошо! Двадцать, да?
— Да, Сэр!
Йонас посмотрел на корабль.
— Ты поднимал груз?
Бруно кивнул.
— Тут каждый день проверки, потому что корабль задержали. Но я должен быть прилежен, чтобы никто не украл мой заказ. Вино столь популярно, что Серебряная Жаба будет пуста без него.
Если б он был тут неделю, он бы очень помог Йонасу.
— Бруно… Ты знаешь, когда король тут будет? Ты слышал людей, что говорили о его отъезде эту неделю? Нерисса сказала, он собирается уехать.
Бруно нахмурился.
— Король Корвин? Но он мёртв!
Йонас старался выдержать.
— Нет, Бруно. Корль Гай.
Лицо Бруно скривилось.
— Ба! Он злой змей. Спустит нас в огонь, если мы позволим.
— Согласен. Но ты слышал о его отъезде из Ораноса?
Он покачал головой.
— Ничего. Но я видел его.
Йонас моргнул.
— Ты видел его?
Бруно махнул рукой в сторону отбывающих кораблей.
— Левый — сегодня утром, большой чёрный лимерийский корабль с красным парусом… Гадкая змея с гребнем. Кто может заслуживать доверие с таким парусом?
— Сегодня утром?
Бруно кивнул.
— Прошёл прямо мимо меня, когда я тут стоял. Я пытался плюнуть на него, чтобы показать поддержку повстанцам, но попал в морскую птицу.
Король уже ушёл. Это ошибка Йонаса — они пропустили его. Он был упрям, сказал, что идёт. Если б Лис ушла раньше, когда Йонас спал, как она хотела, король мог быть уже мёртв, вместо того, чтобы опять вершить зло.
— Мой мальчик. — Бруно похлопал его по руке. — Ты побледнел. Всё в порядке?
— Нет. Не в порядке, — просто ещё одна его ошибка в огромном списке.
Бруно понюхал воздух, склонился и понюхай ещё раз.
— Что это?
— Где?
— Запах… Милостивые боги, смесь конского навоза и гниющего мяса! — он продолжал нюхать ближе к Йонасу.
Йонас глянул на него с опаской.
— Что ты делаешь?
— Нюхаю твоё плечо. На что это похоже? — его лицо скривилось. — Боже. Это ты.
— Я?
Бруно кивнул.
— Боюсь, да. Мой сын дал тебе целебную грязь, да?
— Да.
— Позволь мне посмотреть, — Бруно прикоснулся к левому плечу, отчего Йонас заскулил от боли. — Давай, давай посмотрю.
Йонас попытался сосредоточиться на чём-то другом, чем на вони доков и потных тел, что проходили мимо него. Он хотел никогда не проснуться, быть всё ещё без сознания на койке в Серебряной Жабе.
Неохотно он потянул рубашку в сторону, показывая Бруно бинты.
Бруно осторожно размотал повязку и посмотрел под неё. Выражение его лица стало брезгливым.
— Выглядит хуже, чем пахнет.
— А по ощущениям ещё уже, чем на вид, — Йонас взглянул на рану. Часть грязи сползла, открывая сырую красную рану в окружении чего-то фиолетового и молний зеленоватого цвета, по которым сочился гной.
— Ты гниёшь, как трёхнедельная дыня, — объявил Бруно, вернув бинты на место.
— Значит, лечебная грязь не помогла?
— Это достаточно старая грязь. Она помогла, когда я впервые получил её, но не поможет с такой серьёзной раной. Прости, мой мальчик, но ты умираешь.
Йонас уставился на него.
— Что?
Бруно нахмурился.
— Я предложил бы отрезать руку, но, увы, рада не в самом лучшем месте. Тебе придётся отрубить плечо, чтобы убрать всю инфекцию, и ты ничего не сможешь сделать. Ты можешь сделать кое-что, но…
— Я не собираюсь ничего делать. И не собираюсь умирать, — тем
