С самого детства Амара любила долгие прогулки по прекрасному Джевелу — впитывала теплоту и яркость, будто бы губка, болтала с Ашуром — обо всём на свете! Солнце дарило ей надежду — оно выжигало и боль от жестокости отца, и холод братьев. В Крешии никто никогда не носил подбитые мехами плащи, не жался к кострам — огонь самого небесного светила согревал их.
Она так хотела вернуться домой — а оказалась добровольной пленницей этого места! Но она знала, что наступит день и час, когда она навсегда попрощается с неумолимым ледяным царством.
Девушка отвернулась от окна, стараясь не думать о маленьких ветвистых следах инея, сковавшего всю виллу господина Курта. Тот уже успел проскользнуть в зал — с очередными новостями, — и привычно пал перед нею на колени, с трудом удерживая в одной руке огромную кипу каких-то скучных бумажек.
— Встань, — устало скомандовала она и двинулась к своему крохотному, недостойному императрицы трону. — И говори поскорее.
— Мы ведём тщательную подготовку для того, чтобы Ваше Величество как можно скорее, без малейшего промедления отправилось в великолепнейший лимерийский дворец и не испытывало неудобств из-за пребывания в моём скромном жилище… — залебезил он в своей привычной скользкой манере.
— Замечательно, — они и так тянули — Гай отбыл уже три дня как, и она застряла на этой вилле, будто бы превратила её в свою собственную маленькую тюрьму!
Ей так хотелось быть терпеливой к Курту — и она отчаянно старалась к этому, но один только вид его, удерживающего бумаги одной рукой, отчаянно раздражал.
— Есть ли вести о том, где мой муж нынче? — поинтересовалась она.
Он будто не расслышал вопроса — несколько минут таращился на бумаги, прежде чем наконец-то поднял голову и ответил.
— Нет, Ваше Величество, ни слова.
— В самом деле? Ни одной весточки?
— Увы, — на его губах появилась всё та же льстивая гадкая улыбка. — Но я уверен, что он был бы очень рад услышать, что его драгоценная супруга так жаждет возвращения своего мужа…
— Разумеется, — она умолкла на мгновение, наслаждаясь тишиной и оценивая, стоит ли беспокоиться или нужно ещё подождать. Ах, если верить Гаю, этот мальчишка был таким достойным советником, два или три месяца руководил страной, пока Магнус не вернулся и не отобрал его власть… А он ведь просто болтлив и надменен!
Амара скользнула взглядом по обрубку его правой руки — опять кровь на бинтах, сколько же можно?!
— Ещё новости есть? — она сделала глоток своего чудного напитка — сидр принесла Нерисса, и это было самое вкусное из того, что можно добыть в Лимеросе.
— Мой отец, господин Гарет, отправил сообщение…
— Прочти вслух.
Он развернул пергамент, случайно сбросив несколько листов бумаги на пол, и начал читать.
«О, великая императрица, нет предела моему счастью — и я поздравляю вас с тем, что вы стали супругой моего драгоценного короля Гая, истинного друга и великолепного правителя! Он ни слова не проронил о том, что прибыл в Митику, но я должен высказать свою предельную преданность Вашему Величеству и обязуюсь служить Вам и выполнить каждый приказ из всех, что только вы издадите».
Разумеется, исполнит! Ведь иначе ему грозит смерть или тюрьма, а он отлично понимает, насколько печален этот итог!
«Ежели вы желаете видеть меня при дворе, я прибуду немедленно, но если особых поручений нет, то останусь здесь, в Золотом Городе, чтобы нести Власть Вашу народу. Вовеки верен своей императрице Амаре — я с радостью приму любого крешийского воина, вельможу или гостя, постучится ли он во врата портов, придёт ли с Пелсии и Лимероса».
— Прекрасно, — Амара подарила Курту лёгкую снисходительную улыбку — да, его отец умел писать! — Ваш отец очень похож на вас — или вы на него… Так же легко меняется.
Курт ответил на её улыбку — словно принял это за комплимент.
— Просто у нас семейный дар — видеть, кто истинный лидер.
— О, как мудро, — эта фраза прозвучала почти как шипение, и ей так хотелось избавиться от приторного звучания его голоса.
Она видела, как Нерисса скользнула в комнату с подносом, полным еды. Курт одарил её лишь пренебрежительным взглядом и, дождавшись, пока девушка положит свою ношу на стол, молча указал на дверь.
— Постой, — холодно остановила её Амара. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Как прикажете, императрица, — Нерисса низко поклонилась, не выдав и капли беспокойства.
— Господин Курт, надеюсь, это всё на сегодня?
— Простите, но у меня ещё… — Курт запнулся.
— Это действительно важно? — она изогнула бровь, ожидая ответа. — Позвольте угадать, речь идёт о том, что восстают мои солдаты? Что народ бунтует против императрицы? Или, может быть, мой драгоценный брат…
— Нет, Ваше Величество, но…
— Так покиньте меня! Немедленно!
— Как прикажете, — он опустил голову и покинул комнату быстрыми, нервными шагами — да, если уж королевский советник и понимал что-то хорошо, так это приказы.
Нерисса всё ещё стояла у двери, ожидая приказа.
Амара поднялась с трона, одёрнула свои юбки и направилась к девушке.
— Прихвати вино и не отставай.
Это прозвучало совершенно не по-королевски, но Нерисса послушалась — а Амара зашагала к своим покоям, где можно было хоть немного расслабиться.
— Садись, — махнула она, прикрывая за собой дверь.
Нерисса замерла лишь на миг, а после устроилась рядом с Амарой, прямо напротив её бархатного кресла у туалетного зеркала.
…Ведь если Клео знала столько о родичах — поведала ли она Нериссе что-то, что можно использовать?
— Мы не разговаривали один на один с того момента, как ты стала служить мне, — проронила Амара. — А ведь в тебе много интересного, Нерисса Флоренс.
— Это большая честь для меня, — отозвалась служанка.
— Флоренс… Необычно для митиканца, верно?
— Да, но ведь я и не из Митики. Моя мама прибыла сюда, когда я была ещё совсем маленькой.
— А отец?
— Погиб в бою за город, где я родилась.
— Ах… — покачала головой Амара. — Так прямо и сухо. Будто крешийка.
Нерисса, казалось, почти позволила себе улыбку.
— Я такая же крешийка, как и митиканка, пусть ваш отец и стремился исправить это. Мы из Гавенских островов.
— И вправду… — да, Флоренс — знакомая для гавенцев фамилия. Ещё одно маленькое королевство, что так легко захватил отец Амары, когда она была ещё маленьким ребёнком. — Как странно, что ты говоришь мне это.
— Ла что вы, Ваше Величество, ведь я не испытываю злобы — прошло больше пятнадцати лет, — вздохнула Нерисса. — И дом моей мамы был жутким местом до того, как стал частью Крешии. Война — это лишь стандартный повод для ухода.
— Но твой отец…
— Он — лишь грязная глупая скотина, регулярно избивавшая мою мать! И на меня он поднимал руку, плевать, что я была ребёнком — вот только я мало что запомнила. Да это не проклятие, а благословение, данное нам свыше — оставить прошлое и двинуться в Митику, чтобы начать жизнь
