— Как это небрежно — оставить… — проворчала она себе под нос, устраиваясь поудобнее в нанятом конном экипаже, что должен был доставить её на место.
Она должна была всегда держать бесценные шары при себе, как Клео. Принцесса отказалась оставлять аквамариновую сферу вместе с остальными в шкатулке.
Люция никому не доверила тайну их расположения.
Она молилась, чтобы путешествие не забрало много времени, а она успела вернуться.
Когда она поняла, что Лиссы нет, паника контролировала её. С той поры она сосредотачивалась на одном, что могло облегчить её дикий страх.
Бог огня считал, что у неё есть магия, способная заключить его. Если б он навредил Лиссе, если б из её головы упал хоть один волос, Люция, он понимал, найдёт его на краю земли и уничтожит его.
Она верила, что Родич Огня сохранит Лиссу. Ребёнок — то, что Люция ценит выше всего на свете.
Ей потребовалась неделя, чтобы добраться до Тондроука, маленькой деревушки на западе Пелсии. Это была одна из немногих деревень близ Запретных Гор, соседняя — в пяти милях к югу.
Когда экипаж миновал пустынные, почерневшие останки деревни, она выглядывала в окно и дрожала. Она помнила крики ужаса и боли тех, чей дом это был, тех, кто видел пламя.
Люция знала, что прошлое не изменить. Но если она не вынесла из этого никакого урока, то люди пострадали зазря.
Когда Тендроук оказался ближе, она посмотрела на ладонь. Её порез — она пыталась вызвать Каяна кровью, — должен был исцеляться месяц, но она нашла в себе достаточно магии земли, чтобы ускорить процесс. Оставался только рубец, хотя, будь она так хороша, как прежде, не было б и следа.
Но шрамы — это хорошо. Шрамы напоминают о том, что никогда не должно повториться.
Люция сняла комнату в гостинице, где уже останавливалась прежде. Приличная еда, удобная кровать… Она собиралась переночевать тут, а завтра двинуться в горы.
А теперь пришло время разобраться с ним.
Йонас Агеллон следовал за нею из Золотого Города аж до Тендроука, порой пешком, порой верхом. Он был достаточно далеко и, наверное, полагал, что она его не заметила.
Ну уж нет!
Люция предпочла не останавливать его, пусть считает себя тенью в ночи.
Она миновала двери кухни и выскользнула через чёрный вход, чтобы он её не заметил. После двинулась по узкому переулку, чтобы подойти к Йонасу сзади.
Он стоял на крыльце лавки сапожника через дорогу от гостиницы, прислонился к деревянной стене, набросив капюшон синего плаща на голову, скрываясь от чужих взглядов.
Но Люция прекрасно знала бывшего лидера мятежников — и могла признать его в каком угодно виде.
Она узнавала линии его сильного тела, всегда напряжённого, словно у дикого кота перед прыжком. Его походку, уверенную и продуманную, даже если он терялся…
Хотя, когда это он терялся?
Она знала, не видя его лица, что он плотно сжимал губы, а его карие глаза казались серьёзными. Он всегда был серьёзен, даже когда шутил со своими друзьями.
В прошлом году Йонас Агеллон потерял слишком многое, но его это не изменило. Он был сильным, добрым и храбрым. И она доверяла ему даже во время этого тайного преследования. Он просто пытался её защитить.
Теперь, наблюдая за ним с шести шагов, она чувствовала в нём магию — что-то приятное, тёплое, покалывающее, что она уже давно связала с мятежником.
С той поры, как он покинул деревню Амары, он стал сильнее — и она видела, как могуча стала магия Йонаса и как слаба её собственная, особенно сейчас, когда она так нужна ей!
Она приблизилась к нему, а его взгляд не отрывался от гостиницы.
Зато она могла слышать то, что он бормотал себе под нос.
— Ну, принцесса, и зачем ты сюда только прибыла?
— Полагаю, мог бы просто спросить.
Он содрогнулся, обернулся на неё, широко распахнув назад.
— Ты… — начал он. — Ты…
— Я.
— Ты знала…
— Что ты тащился за мной целыми днями, словно голодный волк? Знала.
— Ну, вот и всё, — он провёл рукой по каштановым волосам и пристально посмотрел на неё. — Ты здорова?
— В каком смысле?
— Ты была так расстроена. Конечно, причины есть. И твоя рука…
Люция раскрыла прежде раненную ладонь.
— Мне уже лучше. Мысли яснее. И у меня есть план.
— Ты хочешь поговорить с Тимофеем.
— Именно, — да, наедине было бы куда легче, её б никто не беспокоил. Но она сама не приказала Йонасу вернуться в Оранос раньше.
— Ты голоден? — спросила она.
— Что? — нахмурился Йонас.
— Голоден. Это была долгая дорога, а ты не сводил с меня глаз… Конечно, голоден.
— Я… Предположим, да.
— Пойдём, — Люция шагнула к гостинице. — Закажу тебе обед.
Йонас не стал спорить. Он последовал за нею в таверну, что прилегала к гостинице. Это была маленькая комнатушка с дюжиной деревянных столов, и только трое из них заняты посетителями. За одним из них, к слову, сидели крешийцы.
— Даже тут… — пробормотал себе под нос Йонас.
— Мне всё равно, — Люция сбросила свой плащ и опустила его на спинку стула. Он последовал примеру, и какое-то золото на его поясе перехватило солнечный свет из окна. — Только не говори, что ты возвращался за этим отвратительным кинжалом!
Йонас коснулся оружия, словно пытаясь его спрятать, и нахмурился, а после вдруг его губы растянулись в улыбке.
— Угадала. Я идиот, о чём речь?
Она покачала головой.
— Не самое подходящее слово.
— А что будет точнее?
— Ты ужасно сантиментален.
Йонас бросил на неё быстрый взгляд.
— Принцесса, я соболезную. Моя ненависть к королю… не уменьшает твоего горя.
— Мой отец был жесток и жаден, он причинил боль невинным. Ты можешь его ненавидеть, — Люция не плакала. Она уже успела
