– Всё со мной. Да и если что, по дороге можно докупить. Я за скорость.
– Даже так? – Похоже, Ленайре и самой не терпелось отправиться в путь, и держал ее здесь только долг. Найдя с помощью Дмитрия Ивановича способ решить эту проблему, она немедленно этим воспользовалась, развив бурную деятельность.
Понятно, что сразу отправиться в дорогу не получилось просто по причине, что никто к этому и не готовился, самую большую проблему составили лошади. Решить ее пообещал декан, и пока готовили лучших коней школы к дальней дороге и собирали пусть минимальный, но необходимый багаж, остальные оказались предоставлены сами себе. В этот момент Лешка и поделился вчерашним разговором с Витькой.
Ленайра задумалась.
– Чуйка, значит? Он идиот. Так и передай ему.
– Ну он и предполагал, что ты так скажешь, потому подошел ко мне, а не к тебе.
– Не поэтому идиот, идиот.
– А?
– Последнее – это я про тебя. Неужели он полагает, что я не верю в интуицию? У меня самой кошки на душе скребутся. Потому я и согласилась с Дмитрием Ивановичем, хотя он, заметь, вообще не привел никаких доводов для немедленного отъезда, только решение подсказал. Кстати… подожди, пожалуйста.
Ленайра закопалась в рюкзак и вытащила из него небольшой матерчатый мешочек, в котором лежали свернутые в трубочку пергаменты.
– Официальное письмо?
– Угу. – Ленайра огляделась, пристроилась на относительно ровном месте прямо на земле, разгладила пергамент и прижала его углы камнями. Вытащила «вечную» ручку и принялась старательно выводить строки. С бумагой такой номер не прошел бы, но плотный пергамент позволял писать прямо так, без твердой подкладки. Хотя было видно, насколько девушке неудобно писать, тем более такого рода письма требовали по-настоящему каллиграфического почерка.
Лешке даже интересно стало, и он заглянул подруге через плечо. Строки ложились идеально ровно, словно по линейке, все буквы имели строго положенные изгибы и завитушки. Покажи ему такое письмо кто, ни за что не поверил бы, что написано оно на земле в крайне неудобном положении. Лешка, склонив голову, смотрел, как Ленайре приходится изгибаться, чтобы не дай бог не посадить кляксу. Покачал головой. Ему даже в самых идеальных условиях никогда не научиться так писать.
Наконец она закончила свое творчество и внимательно перечитала. Кивнула и снова закопалась в рюкзак, вытащила небольшую коробочку с гербом Рода на крышке. В ней оказались небольшие, практически одного размера кусочки сургуча. Один из этих кусочков Ленайра положила на пергамент внизу письма. Из коробочки достала и небольшой перстень-печатку, мрачно оглядела его со всех сторон и нехотя натянула на указательный палец. Перстень слегка засветился и ужался точно по размеру. Лешка моргнул, хотя к магии давно должен был привыкнуть. Ленайра же, не колеблясь, приложила печать к кусочку сургуча. Снова небольшая и не очень яркая вспышка, сургуч под перстнем потек, и вот уж в конце текста красуется сургучная печать, от которой по всему пергаменту, касаясь каждой буквы текста, пробегают бледно светящиеся линии. Вскоре, правда, все прекратилось.
– Цифровая подпись? – ошарашенно спросил Лешка, впервые наблюдавший процесс запечатывания официальных писем.
– Примерно. – Ленайра быстро свернула пергамент и провела пальцем по краю, склеивая его трубочкой. Достала из сумки мешочек, положила письмо туда и завязала узлы.
– И что теперь?
– Теперь я отправлю это императору.
– Ась?
– Я не могла покинуть школу до прибытия маршала, но Дмитрий Иванович подал одну идею… в письме я сообщаю, что немедленно еду в столицу, чтобы лично засвидетельствовать поддержку Рода императору. Письмо официальное, потому императору будет что показать разным… сомневающимся. К тому же мы в столице сможем быть реально быстрее, чем маршал доберется сюда, он действительно уже не молод.
– Этого достаточно? Гм…
– Им придется этим удовлетвориться. К тому же я написала, что уезжаю из-за срочных дел, которые должна уладить только лично и о которых доложу при встрече. Ну и пару расплывчатых намеков сделала.
– О чем?
– Расплывчатых… да просто тумана напустила, пусть как хотят, так и понимают. А когда приеду, тогда и будем думать, что сказать. Сейчас главное – в столицу добраться.
– То есть ты врешь императору, я правильно понял?
– Почему это – вру? У меня и правда важные новости есть… ну а то, что он поймет мои намеки не совсем так, как я подразумевала… кто виноват? В конце концов, когда я писала письмо, я была очень огорчена смертью деда и была не в себе.
Ленайра на миг замерла, скривив губы.
– Я тебе не противна?
– Прости? – Лешка ошарашенно глянул на нее.
– Я даже смерть деда использую для достижения своих целей.
– Дурочка ты…
– Спасибо…
– Да пожалуйста. Ради тебя все что угодно: дурочка-дурочка-дурочка…
Ленайра шутливо, но чувствительно двинула кулаком Лешке в бок, но от смешка не удержалась.
– Серьезно, спасибо. На самом деле я просто не понимаю, что делать… мне кажется, что-то в происходящем неправильно. Я никак не могу понять, почему сдали наследника.
– Думаешь, сдали?
– Вот это и надо будет выяснить. И пусть этот козел только попробует не ответить, откуда он узнал, кто его сын.
– Гм…
– Ой, только не строй из себя невинную деву, которая от бранного слова в обморок падает.
– Да нет, просто от тебя такое слышать как-то странно.
– Ничего не могу с собой поделать. Как вспоминаю этого козла, так сразу его имя из головы вылетает. Козел – он и есть козел.
– Понял.
– А раз так, то я отправлять письмо. Со мной?
– Конечно.
Сама отправка много времени не отняла. В завершение подготовки Ленайра обернула пакет синей лентой, сделав красивую завязку. Лешка был уверен, что строго соответствующую правилам этикета. В таком виде она и отдала письмо гонцу.
– Императору, – коротко назвала адресата Ленайра.
Мальчишка, которому на вид был лет одиннадцать-двенадцать, не больше, стремительно побледнел, но что-либо сказать не осмелился. Сглотнул.
– Лично в руки, – добила его Ленайра, но все же вошла в положении мальца и пояснила, потрепав краешек ленты: – По этому все поймут, кому и от кого послание, потому проводят сразу без задержек, как только предъявишь письмо любому гвардейцу. Да, возможно, его величество захочет задать какие-нибудь вопросы, потому сразу после вручения не уходи, пока тебя не отпустят.
Малец благодарно кивнул, натянул на голову кожаную шапку-шлем с прорезями для глаз, на которые он тут же надел очки. Заботливо упаковал письмо в седельную сумку. Натянул перчатки, ухватился за повод и сунул ногу в стремя.
– Пошла!
Птица издала нечто среднее между карканьем и кудахтаньем, взяла короткий разбег, замахала крыльями и оторвалась от земли. Сделав небольшой круг, она стала удаляться. Лешка некоторое время наблюдал за птицей из-под руки. Вздохнул.
– Здорово. А он не слишком молод?
Ленайра пожала плечами.
– Обычно эти гонцы служат лет до тринадцати-четырнадцати. Тех, кто старше, птицы уже не поднимут, потому и набирают таких вот маломерок. Девушки могут, конечно, дольше летать, но
