Тот стоял недалеко от шатра и уже целовался — с какой-то чаровницей.
Вася почувствовала, как у нее сама собой опускается челюсть. А еще она ощутила просто непреодолимое желание пустить в ход сковороду снова!
В этот момент чаровница повернулась к Васе (не выпуская парня из объятий) и ярко улыбнулась, словно говоря: «Ха! Видала?»
Сковорода упала и, судя по возмущенному возгласу, отдавила кому-то ногу. Вася этого не заметила: она познавала совершенно новое, но о-о-очень сильное чувство — ревность. Не то чтобы Уилл так уж ей нравился — эта сторона жизни пока оставалась для Васи загадкой. Но! Этот… нехороший некромант! Ею! Пренебрег!..
Это было немного похоже на то, что Вася чувствовала, когда Одуванчик на нее не смотрел. Но сейчас намного, намного сильнее!
«Ну я тебе покажу, какое счастье ты упустил!» — подумала бы Вася, если бы могла в этот момент связно мыслить.
А на Императорской площади в этот момент объявили танцы. Проследив, как чаровница тянет туда Уилла, Вася сбросила со своего плеча чью-то руку (кто-то Васю тоже приглашал). И тоже поспешила на танцы. Четкого плана в голове не было, зато было большое и сильное чувство — месть.
А Уилл даже ни разу не обернулся!
* * *— Какие танцы, ты с ума сошел? — возмутился Эрик. — У меня еще тезисы не дописаны, и вот этому вот, — он кивнул на сладко спящего у батареи Дерека, — все пропущенное сегодня объяснять придется.
— Зануда! — простонал Ипполит шепотом. Дерек спал и впрямь сладко, даже смотреть приятно. Эрик еще раньше дал ему матрас, плед и подушку, так что княжич вполне удобно устроился. Во всяком случае, не жаловался.
— Поль, иди сам, я занят. — Эрик попытался вернуться к записям своего эксперимента, но Ипполит словно невзначай смахнул их.
— Слушай, друг. Мне нужен твой костюм, я же не могу идти на танцы в мантии? А ничего другого приличного у меня нет.
— У тебя и это тоже… — Эрик глянул на его мантию. — Хорошо, я дам тебе костюм. — Он махнул рукой, и дверцы платяного шкафа у его кровати открылись. А потом и секретного сундука — на черный день, где хранилась одежда «на выход». — Выбирай и уйди, наконец!
Ипполит оскорбленно посмотрел на него.
— Ну!.. Такого ты обо мне мнения, да? Я буду веселиться в твоем костюме, а мой друг чахнуть тут над какими-то тезисами?
— Твой друг мечтает от тебя избавиться! — шепотом закричал Эрик. — Вали к дьяволу!
Поля улыбнулся.
— Обязательно. Но только вместе с тобой.
Конечно, Эрик пошел. А куда денешься от целеустремленного Поли? Эрик ругался, злился, но пойти было куда легче, чем неделю потом терпеть надувшегося соседа и слушать его рассказы, как на танцах было хорошо. А то еще лечить вздумает!..
Ничего хорошего, кстати, не было. Эрик мысленно уже писал главу своей научной работы, а именно ту часть, где анатомии нежити уделялось особое внимание, и фонари с музыкой его здорово отвлекали. А уж как люди мешали! Особенно Поля.
Эрик знал, что настоящая пытка начнется, когда наступит время танцев: Поля начнет лезть к чаровницам, те, в свою очередь, начнут лезть к Эрику, а тому, кроме упыря с его анатомией, ничего ведь не надо! Самая малость, и та недоступна.
— О, смотри, какая милашка! — то и дело восклицал Поля. — Это третьекурсница, я узнал. Ха, да эти маски ничего не скрывают! М-м-м, вот я бы…
— Она твоя студентка!
— Ну так и мы сейчас не в академии. И потом, не дальше поцелуя, что ты обо мне думаешь! О, а вот эта? М-м-м! А как на тебя смотрит…
— Как?
— Очень внимательно. Красотка… Кстати, выпускница. Может, замуж ее позовешь? У нее отец не то что мой — а граф какой-то!
— Маркиз, — бросил Эрик, оглянувшись. Чаровница в тонюсенькой маске, и впрямь ничего не скрывающей, помахала ему рукой.
— О, так ты уже о ней справлялся? — воодушевился Поля, в свою очередь помахав чаровнице. — Так у вас уже…
В этот момент Эрика дернули за локоть и буквально швырнули в круг танцующих. Перед глазами мелькнуло ошарашенное лицо Поли, разозленное — чаровницы, гирлянды, фонари и чей-то подол… Потом Эрик, наконец, восстановил равновесие, машинально поправил маску и прошипел:
— Что вы себе?.. — И так замер с открытым ртом.
Стоящая перед ним девушка была прекрасна. Даже больше — она была ошеломительна. Эрика не оставляло ощущение, что он ее уже где-то видел — во сне, не иначе, но сейчас она стояла перед ним вполне реальная, и ее высокая грудь (куда его взгляд просто не мог не уткнуться) часто вздымалась, а глаза в прорезях маски сверкали.
— Т-танцуем, да? — не своим голосом прохрипел Эрик, не двигаясь с места. Другие пары огибали их, как вода обтекает камень, пока красавица, резко выдохнув, не схватила Эрика за руку.
— Да.
«И голос у нее какой-то знакомый…» — успел подумать Эрик, прежде чем танец захватил его.
А ведь это никогда ему не нравилось: игра света и тени, строго повторяемые однообразные движения, гром музыки. Ничего, кроме головной боли, это не приносило и оставляло стойкое желание забиться куда-нибудь в библиотеку за ряды книг и никогда оттуда не высовываться. И не то чтобы Эрик был из робкого десятка — женщины его скорее расстраивали, чем пугали. Они были… в лучшем случае как матушка: непредсказуемые, властные, себялюбивые, не считающиеся с чужими желаниями. С ними не поговоришь о разнице между упырями южными и северными или о преимуществе сумеречной нежити над ночной. И они уж точно не поймут романтики лунной ночи на кладбище…
А из того возраста, когда женские чары вроде высокой груди и тонкого стана до умопомрачения кружат голову, Эрик уже вышел. По крайней мере, он раньше так думал. Легко было так считать, встречаясь с женщинами на матушкиных посиделках (акулы, мечтающие получить колечко на
