Я сделал последнюю попытку:
– Скажите, а шлюха в моей постели – это не основание для расторжения помолвки? Вы можете с чистой совестью взять свое слово назад.
– Нет, господин Артаке, – серьезно сказала Кэйтрин. – С кем вы сейчас спите – это ваше личное дело. Вы мне глубоко омерзительны, но слово есть слово.
Я чуть не взвыл! Да чтоб тебя приподняло и стукнуло, со своей верностью слову! И откуда такие дуры берутся? Наверное, оттуда, откуда такие же дураки, как я.
– Увы, фрейлейн, – помотал я головой. – У меня тоже нет обыкновения брать назад собственное слово.
– Жаль, – вздохнула фрейлейн. Добавила с грустью: – Очень жаль. Значит, придется нам становиться мужем и женой. Честно говоря, не хотелось бы делить с вами постель!
– Можете спать отдельно, – хмыкнул я. – Хотите, я дам вам слово, что не зайду в вашу спальню?
– Хочу, – поспешно сказала фрейлейн Кэйтрин.
– Считайте, что вы его получили. Надеюсь, теперь все?
– Почти все, – кивнула фрейлейн. – Теперь нам осталось договориться о свадьбе.
– Фрейлейн, будьте добры – все хлопоты на ваше усмотрение! – почти проскулил я. – Я все равно ничего не смыслю в этих делах.
– Хорошо, – согласилась фрейлейн. – Первое, что нужно сделать, – пойти к ювелиру и купить мне кольцо. Ну и себе заодно.
– А без меня никак? – грустно поинтересовался я. – Можно я просто дам денег?
– Нет, – твердо заявила Кэйтрин. – Это единственное, что вы обязаны сделать сами и без меня. Возьмите.
Фрейлейн стянула с пальца колечко, протянула мне. Принимая его, я вздохнул. А куда же теперь деваться? Колечко было железное, новенькое, словно только из кузницы. Наверное, мудрая фрейлейн специально еде-лала образец. Чтобы не потерять, я пристроил его на мизинец.
– Со свадьбой торопиться не будем, – твердо заявила фрейлейн. – Вначале вы должны отремонтировать дом, чтобы ввести в него молодую жену. А мне нужно подготовить приданое.
– Подождите, любезная фрейлейн, – злорадно усмехнулся я. – Хозяйка усадьбы – как вы ее обозвали – Апфельгартен? – теперь вы. Так что занимайтесь ремонтом сами!
– Нет, господин Артаке, – ответно усмехнулась дочь рыцаря. – Я не могу принять столь ценный подарок.
Вытащив из сундучка купчую, отделила от нее первый лист, где красовалась передаточная надпись с орфографическими ошибками и моя «подпись», разорвала на мелкие кусочки. Саму купчую положила на стол.
– И что это значит? – холодно поинтересовался я.
– Усадьба была заложена моей покойной матерью господину Мантизу за пятьсот талеров. Все было сделано по закону, в соответствии с доверенностью. А так как фрау Йорген не смогла ее выкупить, она стала собственностью господина Мантиза Инсекта. Он продал ее вам. Судя по документам, вы приобрели усадьбу за тысячу талеров. Кстати, у вас вполне четкий почерк и, в отличие от меня, нет грамматических ошибок.
Пропустив мимо ушей колкость, я возразил:
– А разве владелец усадьбы не имеет право ее продать, подарить? Что вас не устраивает?
– Вы можете подарить эту усадьбу кому угодно, даже ей, – кивнула Кэйтрин на постель, где по-прежнему спала Лота. – Но я не могу принимать такие подарки.
– Почему? – удивился я.
– Видите ли, господин Артаке, – криво улыбнулась фрейлейн. – Я не так уж долго живу на свете, но хорошо усвоила одну вещь: за все в этом мире надо платить. Знатный человек платит за свое происхождение кровью, крестьянин – за спокойную жизнь своим трудом. Чем вы сами заплатили за богатство, свалившееся на вас? Своей ли кровью, чужой ли? Впрочем, – отмахнулась фрейлейн, – мне это знать не нужно. Девушка, вышедшая замуж не по любви, платит. Чем я смогу рассчитаться с вами? Ничем. Титула у меня нет, а принадлежность к рыцарству не передается по линии прялки. Своим телом? Шлюха у вас в постели гораздо красивее меня, но обошлась вам гораздо дешевле. Я давно осознала, что я дурна собой. Даже когда был жив мой отец, когда наша усадьба процветала, ни один рыцарь не хотел сватать меня для своего сына. Я не знаю, что вами двигало, когда вы делали мне предложение. Глупость? Но вы не так глупы, как хотите казаться. Разумеется, не любовь и не жалость – вы не умеете жалеть. Возможно, расчет – вы захотели сэкономить на прислуге. Хотя, – мотнула девица головой, – вряд ли расчет. Судя по вашим тратам – вы не умеете считать деньги. Я понимаю, что ваш первый порыв прошел и вы решили избавиться от меня. Вы человек суеверный и боитесь отказываться от своих слов. Я же имела глупость дать вам согласие, а мы, Йоргены, привыкли держать свое слово. Впрочем, коль скоро я стану вашей женой, то буду иметь право считать себя хозяйкой усадьбы. Наш дом опять станет моим домом, яблоневые деревья в саду… Что ж, за это можно и заплатить. Впрочем, господин Артаке, вы тоже заплатите за необдуманные слова. Ваша плата – жизнь с некрасивой женой.
Я не стал вступать в дискуссию с фрейлейн Кэйтрин. Зачем? Фрейлейн уже нарисовала себе четкую картину, отвела в ней место себе – благородной страдалице и мне – суеверному наемнику со странностями. Я просто молчал, мечтая, чтобы фрейлейн поскорее убралась из моей комнаты, а лучше – из моей жизни. Но она не торопилась.
– Еще, господин Артаке. Как ваша будущая жена, я имею право знать ваше происхождение.
– А как вы считаете?
– Мне кажется, что вы сын богатого купца, поссорившийся с родителями.
– А как вы догадались? – хмыкнул я.
– Все очень просто, – важно пояснила девица. – Вы хорошо пишете, значит, получили образование. Тратят деньги направо и налево люди, привыкшие к богатству.
– Или те, на кого богатство свалилось нежданно-негаданно, – дополнил я. Поинтересовался, сдерживая смех: – А благородное происхождение вы исключаете?
– Благородный человек никогда бы не позволил себе отказаться от усадьбы! Он должен осознавать свою ответственность перед домом, перед землей и перед людьми.
– Да, действительно, – кивнул я. – Ни разу в жизни не встречал благородного человека, который бы подарил неизвестной особе имение. Как там вы его обозвали? Яблоневый сад?
– Раньше усадьбу называли усадьбой Йорген, по имени моих предков. Апфельгартен – гораздо благозвучнее, чем Артаке. Но если вы возражаете…
Мне было все равно. Хоть яблоневый сад, хоть брюквенное поле.
Выпроводив-таки фрейлейн Кэйтрин, я улегся в постель. Подвинув Лоту – вот молодец девка, умеет спать! – попытался еще раз все здраво взвесить и составить план действий. В результате получилось даже несколько планов. Самым мудрым казалось убийство бедной сиротки, с сокрытием трупа. Не видели дочку рыцаря Йоргена пять лет, но ведь никто и не искал! (Правда, придется убить Томаса с Курдулой, а их жалко – безвредные старички!) Еще вариант, показавшийся стоящим, – оседлать Гневко, забрать у ростовщика деньги (а то и черт
