— От всего понемногу, — ответил ректор. — От сглаза, как говорят обыватели.
— Да, — поморщился Крейг. — Угодила убийце. Серебро, еще и заговоренное! Ее теперь и некромантский ковен не дозовется.
Библиотекарь снова нас обошел. Пускай и не было никаких подтверждений, что смерть Лидии — его рук дело, но я и без доказательств не сомневалась. И, видимо, не только я.
— Зачем Лидия приходила в посольство, выяснили? — спросил Оливер Крейга.
— Выяснишь тут, — вздохнул старик. — Пенни требовала… Леди Пенелопу. Говорил я с ней, ничего не понял. Она и сама не поняла.
— Я видела Лидию в тот вечер, — сказала я. — Она спрашивала леди Райс, думала, что та что-то знает, но мы не поняли что…
— «Мы»? — переспросил Оливер. — Кто еще там был?
— Я, Сибил, лорд Грайнвилль, леди Каролайн, ее подруга Анет. Саймон… То есть мистер Вульф.
— Саймона спрошу еще, — без надежды на успех решил инспектор. — С матушкой его пообщался уже, она с Пенни к воротам выходила. Леди наша сурова бывает, что там Лидия лопочет, слушать не стала, а Аделаида успокаивала горемычную. Домой отсылала, обещала к хорошему доктору сводить.
— Мисс Милс заходила ко мне в понедельник, — кивнул Грин, на которого полицейский посмотрел на последних словах. — Спрашивала, не возьмусь ли я осмотреть некую ее знакомую, страдающую повышенной возбудимостью.
— И вы только сейчас говорите?! — разозлился Оливер. По-настоящему разозлился: от него потянуло колючим холодом, я отшагнула назад, а Крейг машинально выставил вперед ладонь с подогнутым безымянным пальцем — незаконченная фигура, но хватит секунды, чтобы завершить защиту.
Один целитель остался невозмутим.
— Во-первых, я понятия не имел, о ком идет речь, — ответил он. — Во-вторых, что бы вам это дало?
И быстро добавил несколько слов на эльфийском.
Оливер посмотрел на меня и отвернулся. Когда повернулся опять, раздражение исчезло из его взгляда, спряталось под завесой искусственного спокойствия.
— Простите, — проговорил он ровно, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Расходиться пора, — вывел Крейг. — Вы мне только потом, мисс, записочку про это все набросайте, своими словами, без протоколов. Вам, чай, и так сегодня крови хватило.
— Кстати, как чернила? — поинтересовался Грин. Он что-то добавил в кровь, чтобы предотвратить свертывание и обеспечить жидкости нужную консистенцию.
— Спасибо, пишут.
— А как вам само занятие?
Не знаю, на какой ответ он рассчитывал, но я пожала плечами:
— Обыденно. Вы же сказали: чернила. Я отношусь к этому так же.
Зачем создавать лишние проблемы, когда с теми, что есть, разобраться не получается? И это я не только о крови.
На улице уже стемнело, накрапывал мелкий дождик, но Оливер тем не менее предложил прогуляться.
— Хочу извиниться за то, что там произошло. Я вас напугал?
— Не только меня, — улыбнулась я, надеясь обернуть все шуткой. — Инспектор почти сплел щит.
— Щит? Вы видели?
— Не плетение. Начальную фигуру. Вот такую.
Я повторила жест Крейга.
Ректор неожиданно рассмеялся. Только веселья в этом смехе не было: горечь, обида, затаенная злость — что угодно, кроме веселья.
— Постоянно забываю, что вы лишь третьекурсница. Это не защита. Начальная фигура универсального щита выглядит немного иначе, — он взял меня за руку и погладил ладонь, заставляя распрямить пальцы. Осторожно согнул безымянный и отвел в сторону большой: — Вот это — защита. А то, что показывали вы, — подготовка к ментальному удару. Ледяной душ для разгоряченных мозгов. Думаю, помогло бы. Но мы бы сейчас не гуляли.
— А что бы мы делали?
Глупый вопрос, но я растерялась. От эмоций, которые он в кои веки не скрывал, от того, насколько устало звучал его голос.
— Не знаю, — Оливер устроил мою ладонь на своем предплечье и неспешно зашагал по дорожке, увлекая меня за собой. — Наверное, вас провожал бы кто-нибудь другой, а я отлеживался бы в лечебнице.
— Инспектор не стал бы… — начала я, но умолкла под изучающим взглядом мага.
— Третьекурсница, — со странной улыбкой подвел он итог осмотру. — Инспектор Крейг — милейший человек, этакий общий дядюшка. Доктор Грин — целитель, чей главный принцип — «Не навреди». Но и тот, и другой недолго думали бы, если бы я потерял контроль.
Я бы поинтересовалась, что сказал Грин, чтобы заставить Оливера успокоиться, но тему пора было сменить. Ректор подумал так же.
— Как продвигается славное дело возрождения «Огненного Черепа»? — спросил он.
Ответа у меня не было. Зато я вспомнила, что так и не поблагодарила милорда Райхона за помощь с подписью, и, пользуясь случаем, исправила эту оплошность. После поблагодарила еще и за пирожное. Потом справилась о самочувствии его племянника…
В общем, не получалось у нас говорить не о делах.
— Знаете, Элизабет, я подумал, что не стоит затягивать с книгой.
— Хотите, чтобы я сейчас…
— Нет, конечно, — он успокаивающе погладил меня по руке, словно опасался, что я вырвусь и убегу. — Завтра. Я не умаляю значимости вашей учебы, но…
— Книга важнее, — закончила я. — Буду у вас к восьми. Если нужно, то раньше.
— Позже. В восемь у меня назначена встреча с деканами факультетов. Приходите к десяти. Выспитесь, позавтракаете…
Так я и сделала: выспалась, сходила в столовую, а оттуда уже пошла в ректорат с твердым намерением дописать сегодня кровавую книгу и хоть с одним делом покончить.
Но у судьбы, как обычно, имелись иные планы на мой счет.
В порядке исключения в этот раз внесенные фортуной коррективы мне понравились. До восторженного визга в самом прямом смысле.
ГЛАВА 47
Визжала я громко, но, на счастье окружающих, недолго. Подлетела к перекрывшему дорожку мужчине, повисла на шее, прижалась щекой к пропахшему столичным смогом и сигарами пальто, провела пальцами по лацкану, чувствуя, как приятно щекочет подушечки
