— Вот и славно, — хлопает он в ладоши. — Все слышали? Она разберется. Совещание закончено.
Что значит «закончено»? Я… Я не это хотела сказать!
Но сказать ничего не получается. Я ничто. Пылинка во Вселенной. Боги не слышат и не видят меня, если сами того не хотят.
А они не хотят. Встает с кресла и растворяется в воздухе бородатый старик. Синяя дама рассыпается песком и просачивается под пол. «Азиатку» уносит порывом ветра вместе с куском стены, и становится видно, что снаружи нет никакого мегаполиса — только бесконечность космоса…
Наконец на висящем в вакууме клочке комнаты с болтающимся на одном креплении окном и огрызком стола остаемся лишь мы с Мэйтином.
— Испугалась? — улыбается он. — Думала, уйду, не дав ответов?
— Дашь? — спрашиваю с надеждой.
— Не все.
Кто бы сомневался!
— Кто-то изменил свою судьбу, — говорит он. — Был в древности ритуал, позволяющий сделать это, объединив на добровольной основе силу нескольких магов.
— Хочешь сказать, что пропавшие добровольно… — начинаю я, но меня прерывают:
— Такой была изначальная идея. Но любое заклинание можно изменить. Извратить. Люди преуспели в этом.
— И что же…
— Отыщи книгу. Узнай, почему маги отдавали свои судьбы в чужие руки. А главное — найди того, кто все это организовал.
— Как?
— Ты писала судьбы этого мира. Чья пошла по другому пути?
— Я не писала обо всех! — голос срывается на крик. — Не писала! Не знала их до того, как попала сюда!
— Тогда думай, — следует ответ, после которого — я точно знаю — он исчезнет…
— Подожди! — успеваю выкрикнуть, пока он еще здесь. — Книга. Ты сказал отыскать книгу. Какую?
Моргаю. Всего на секунду закрываю глаза, а открыв, оказываюсь в знакомой темноте терминала.
— Такую, — отвоевав у мрака светлое пятнышко, появляется передо мной Мэйтин. У него в руках книга, которую я читала, прежде чем попасть на Трайс. — Книга судеб. Она может выглядеть иначе, но ты узнаешь ее, когда увидишь.
— Как?
Но в этот раз он уже исчезает, вместе с книгой и светом. Остается лишь голос:
— Дверь позади тебя.
Шарю рукой по стене, нахожу, тяну за ручку… и замираю на пороге нашей с Мэг спальни. А когда вижу, кто сидит в обнимку с подругой-целительницей, способность удивляться пропадает начисто. Словно так и должно быть: терминал, дверь — и вот она я. Точнее, Элизабет Аштон собственной персоной.
— Это было чудесно! Как сон, но не сон, а будто на самом деле, понимаешь?
— Понимаю, — соглашается Мэг. — Пить надо меньше.
— При чем тут это! Говорю же тебе: это была я. Но и не я. В годах уже, рыжеволосая. А он — противный такой старикашка. Сидит с газетой в этом дурацком синем халате…
…Противный старикашка в синем халате. Закрылся газетой и делает вид, что не замечает меня. Притворяется, что обижен. Знает, что я не выдержу первой, подойду. Обниму сзади за плечи, наклонюсь, чтобы шепнуть на ухо, как сильно я его люблю, но лишь носом потрусь о висок. А что люблю — он и сам знает, уже много-много лет…
Что за ерунда?
Встряхиваю головой, прогоняя воспоминание о том, чего никогда не было, а в следующий миг меня за шиворот выдергивают в темноту.
— Как тебе это все время удается? — проявившись в круге света, спрашивает Мэйтин.
— Что?
— Находить не ту дверь! — он глядит на меня сурово, но суровость эта напускная, и я чувствую, что он вот-вот рассмеется. Но он не смеется. Прислушивается к чему-то и говорит мне голосом Саймона: — Просыпайтесь, Элизабет…
— Доброе утро.
За окном уже рассвело, а Саймон успел побриться и облачиться в костюм, в котором я часто видела его на лекциях.
— Доброе, — отозвалась я. — Как вы себя чувствуете?
Он повел плечами и удовлетворенно кивнул:
— Неплохо. Вы не торопитесь? Мать уже ушла, можете воспользоваться ванной, а потом… позавтракаем?
— Обязательно, — согласилась я без ложного стыда.
Я бы и душ принять не отказалась, и помявшееся за ночь платье отутюжить, но на это не было времени. Пришлось ограничиться самыми необходимыми процедурами.
До того как идти в лечебницу, стоило бы поговорить с Мэг. Обычно соседка крепко спала до утра, а в последнее время я просыпалась раньше, и не исключено, что моей отлучки она не заметила. А если все-таки заметила? Следовало узнать и предупредить подругу, чтобы не забила тревогу. Но как? В общежитие возвращаться нельзя. Встретить Мэг на факультете?
— Напишите записку, я передам, — предложил Саймон.
— А если за ней следят?
Разговор проходил уже в столовой за скромным завтраком, который боевик сам и приготовил: кофе, хлеб с маслом, сыр, яйца «в мешочек» — так по-домашнему мило, что я искренне растрогалась, увидев этот натюрморт.
— Я же не лично передам. До начала занятий попрошу Шанну найти вашего приятеля Эррола… кажется, она теперь хорошо знает, где его искать… А он уже сходит к мисс Маргарите. Они ведь друзья, и в их встрече не будет ничего подозрительного.
После насыщенной событиями ночи сама я ничего лучшего не придумала, а потому согласилась с предложением Саймона.
К лечебнице он, как и обещал, проводил меня порталом. Едва войдя в кабинет леди Пенелопы, я ощутила знакомую тревогу и услышала голос Грина:
— Вы знаете, как я ценю ваше мнение, но данный вопрос не в вашей компетенции.
С наставницей доктор всегда был вежлив, но в конце фразы все-таки прорезалось недовольство. А леди Райс и не скрывала, что сердита:
— Не в моей? А кто еще вправит вам мозги, Эдвард? Связь с этой женщиной вас погубит!
Беседа явно не предназначалась для чужих ушей, и мне стоило бы унести куда подальше свои, чтобы их после не оторвали, но я и с места не сдвинулась.
— Я не стану спокойно наблюдать, как вы идете к погибели, — продолжала выговаривать заведующему наставница. — Я… Я расскажу все ее мужу!
