Как не заметить, когда тебе жуют волосы?!
— Вы ему нравитесь! — радостно прокомментировал Грин следующую выходку единорога, а именно то, что магическое создание в благодарность за дополнение к ежедневному рациону облизало мне лицо.
Кошмар.
— Идите сюда, — негромко позвал доктор, когда единорог, не наевшийся цветочками, отошел, чтобы продолжить трапезу сеном.
— Только попробуйте засмеяться! — прошипела я сердито.
— И не думал. Не дергайтесь, а то ваш друг решит, что я хочу причинить вам вред. А я хочу лишь… — он вынул из кармана платок и, пока я неподвижно стояла перед ним, сбитая с толку внезапным проявлением заботы, отер мне лицо. — Вот так, — сложил платок и аккуратно убрал в карман. — У нас есть первый образец.
— Вы…
— Изучаю эноре кэллапиа. Мы ведь за этим… О! Не шевелитесь!
— Что там? — испугалась я, когда он потянулся к моим волосам.
— Лепесточек! — Грин показал выловленный из испорченной прически голубой лепесток. — Вкусный-вкусный лепесточек.
Единорог заинтересованно обернулся.
— Хочешь? — спросил его доктор.
Он протянул руку, и на миг показалось, что диво дивное, круша стереотипы, ринется за вожделенным лакомством, — таким заинтересованным стал его взгляд. Но чуда не произошло.
— Не хочешь — как хочешь, — доктор сунул лепесток в рот и, чавкая от притворного удовольствия, сжевал.
— Развлекаетесь? — спросила я угрюмо.
— Работаю. И не нойте — радуйтесь. Слюна единорога — не кровь, но тоже целебная субстанция. Избавляет от прыщей и морщин.
— У меня и до этого прыщей не было!
— А морщины уже появляются, — заметил с ехидцей Грин. — Оттого что постоянно хмуритесь. Вот, возьмите, — он вынул из другого кармана чистый платок и расческу и протянул мне. — Зеркала нет, извините.
— У меня есть, — буркнула я.
Достала маленькое зеркальце и с опаской взглянула на свое отражение. Оказалось, все не так страшно: нужно только поправить прическу.
— Давайте помогу, — доктор вызвался подержать зеркало. — И не смотрите с такой злостью, будто это я вас облизал. Мы работаем с уникальным разумным существом, но разум у него нечеловеческий, надо быть ко всему готовыми. А о слюне я сказал правду.
— Угу. Уже чувствую, как хорошею.
— Зря не верите, — Грин пожал плечами, и зеркальце сдвинулось. Пришлось дернуть доктора за рукав, чтобы настроить нормальный обзор. — Я выбрал из книг несколько рецептов. Можно попробовать изготовить какой-нибудь омолаживающий крем. Для настоящего лекарства все равно нужна кровь или рог.
Он с сожалением вздохнул, и мне стало стыдно. Подумаешь, облизал волшебный конь. Тут человек лекарство от всех болезней хочет получить, а может — только крем от морщин. Вот что обидно.
— Кроме рецептов ничего не нашли? — поинтересовалась я.
— История, мифы. Думаю, лорд Эрентвилль позволит мне продолжить чтение. Возможно, что-нибудь еще отыщется.
— А зачем вы выставили из библиотеки леди Каролайн?
— Я ее не выставлял, — он снова передернул плечами, но я уже подколола волосы, и зеркало можно было убрать. — Я отправил погулять вас, Бет. Вы не высидели бы рядом со мной и получаса… О! Обратите внимание, как ваш друг на нас смотрит, — Грин сменил тему, одновременно понизив голос. — Он сердится. Вы ведь пришли к нему, а говорите со мной — с человеком, отобравшим у него последний лепесток. Не будем его злить. Идите. Пожалейте его и пообещайте принести много вкусных цветов.
Просить себя я не заставила. Когда я подошла, единорог развернулся и стал так, чтобы закрыть меня от Грина.
— Ревнивец какой, — укорила я его, запуская пальцы в шелковистую гриву. — Значит, я правда нравлюсь тебе? Только не облизывай меня больше… Нравлюсь? Говорят, единороги дружат только с хорошими людьми…
Хотелось верить, что я, несмотря на все совершенные и в старой, и в новой жизни ошибки, — все-таки хороший человек. И, слыша над ухом ласковое сопение, я в это верила.
Ради этого и стремилась сюда. Ради воспоминаний без боли, радости без причин и ничем не подкрепленной, но непоколебимой уверенности, что все будет хорошо, можно было часами обнимать гибкую шею, тереться носом о гладкую шерсть в том месте, где пульсировала под кожей жилка, гладить гриву, плести и тут же распускать косички…
А какой смысл Грину наблюдать за всем этим?
Единорог недовольно тряхнул головой и укоризненно заржал: видно, еще сердился на доктора и возмутился, что тот появился в моих мыслях.
«Не обижайся, — я почесала дивное создание за ухом. — Ты все равно нравишься мне больше. Но доктор тоже хороший. И обычно не ест цветочки. А то, что я с ним говорила… Мы только у тебя и можем поговорить. У меня неприятие целительской магии, а он всегда… Из-за миссис Кингслей. Ты же знаешь миссис Кингслей? Можешь ей помочь?»
Он тряхнул головой. Нет.
— О чем вы говорите? — спросил Грин. — Вы ведь говорите с ним?
— Да. Так… о своем, о девичьем, — соврала я, не решаясь признаться доктору, что даже волшебный эноре кэллапиа не сумеет вернуть потерявшуюся на переломе реальностей душу его пациентки.
— О девичьем? Он же самец.
— Зато я девушка.
Единорог фыркнул, но согласился, что не стоит лишать человека надежды. Позволил обнять себя и умиротворяюще задышал мне в затылок.
— Вы и правда ему нравитесь, — сказал Грин.
— Я не ем его лепесточки.
— Это был не его лепесточек. Скорее, ваш. К слову, довольно приятный на вкус… Можно вопрос? Не о единороге?
— Спрашивайте.
— Наше с вами знакомство началось неудачно. Хочу понять, что вынудило вас тогда пойти на обман. Сейчас вы не производите впечатления заядлой мошенницы.
— Я испугалась, — призналась я. — Милорд Райхон пригрозил мне отчислением. Вы с ходу спросили, не с прорицательского ли я. А я накануне провела вечер как раз с прорицательницами и не была уверена, что они не добавляли ничего запрещенного в напитки.
— А они добавляли?
— Нет, я узнала после. Можно и я полюбопытствую? Вы всех студенток проверяете на предмет беременности?
— Нет. Я заметил, что с
