Рай увидел, что это труп женщины. Осарон шевельнул пальцами – и нити натянулись, поднимая ее голову навстречу водянистому свету. Красные волосы – краснее, чем Рай когда-либо видел, не просто ярко-рыжие, как у Келла – обрамляли ее худое лицо с ввалившимися щеками. Глаза ее были закрыты, и из-под сомкнутых век одного из глаз текло что-то черное, как будто женщина плакала чернилами.
Лишенный оболочки Осарон выглядел таким же призрачным, как и его дворец. Колеблющаяся человеческая фигура, сквозь которую просвечивал свет при каждом движении. Плащ развевался за его плечами, будто под дуновением воображаемого ветра, и вся его форма трепетала и колыхалась, будто он не мог удержать себя и сделать плотным.
«Кто ты?» – вопросил король теней, и хотя взгляд его был обращен к трупу, Рай понял, что он говорит с ним.
Алукард остерегал Рая против голоса Осарона, говорил, что тот проникает человеку в разум, овладевает его мыслями… Но когда Осарон заговорил с ним, Рай не услышал ничего особенного – просто слова, эхом отдающиеся от каменных стен.
– Я Рай Мареш, – ответил он. – Король этой страны.
Тени рук Осарона упали вдоль его тела. Мертвая женщина слегка дернулась на своих нитях.
«В этом мире королей больше, чем сорняков». – Он обернулся, и Рай увидел его лицо, похожее на многослойную тень. На нем отражались и тут же исчезали, сменяя друг друга, эмоции – раздражение, интерес, гнев и презрение. – «И зачем сюда явился очередной король? Чтобы умолять о пощаде? Преклонить колени? Или чтобы сражаться?»
– Я пришел, чтобы увидеть тебя лицом к лицу, – сказал Рай. – И показать тебе лицо моего города. И показать тебе, что я тебя не боюсь.
Это была ложь – он боялся, и еще как, но этот страх тускнел перед скорбью и гневом, перед жаждой действовать.
Существо окинуло его долгим изучающим взглядом.
«Ты пуст внутри».
Рай содрогнулся.
– Нет, я не пуст.
«Пустышка».
Рай сглотнул слюну.
– Я не пустышка.
«Мертвец».
– Я не мертвец.
Король теней двинулся к нему, и Рай поборол желание броситься бежать.
«Твоя жизнь не принадлежит тебе».
Осарон протянул руку, и Рай отступил на шаг – нет, попытался отступить и обнаружил, что его подошвы намертво приросли к полу, удерживаемые невидимой магией. Король теней простер пальцы к груди Рая, и пуговицы на его куртке отскочили и застучали по полу, ткань разорвалась, открывая круги на его коже вокруг сердца. Между теневой фигурой и грудью Рая протянулись ледяные нити.
«Моя магия». Осарон сделал жест, как если бы желая сорвать печать магии, но ничего не произошло. «И не моя магия».
Рай прерывисто выдохнул.
– Ты не имеешь надо мной власти.
На губах Осарона заплясала улыбка, и тьма, удерживавшая ноги Рая, еще сгустилась и стала плотнее. Голос страха стал громче, но Рай боролся с ним изо всех сил. Он – не пленник. Он пришел сюда по собственному выбору. Он сам решил привлечь к себе внимание Осарона, навлечь на себя его гнев.
«Прости меня, Келл», – подумал он, смело глядя Осарону в глаза.
– У меня однажды уже пытались отнять мое тело, – сказал он вслух. – Забрать мою волю. Больше это не повторится. Я не марионетка, и ты не можешь меня заставить сделать что бы то ни было.
«Ошибаешься», – глаза Осарона светились в темноте, как кошачьи. – «Я могу заставить тебя страдать».
Холод поднимался по лодыжкам Рая – оковы тьмы вокруг его щиколоток превратились в лед. Он слегка задохнулся, когда лед начал подниматься вверх – то только по ногам, но по всему телу, оборачивая его, как полотно, вырастая вокруг него, как колонна. Зрение быстро угасало, так что Рай сперва перестал различать облик короля теней и его мертвой марионетки, а потом и весь зал растворился, и принца облекла скорлупа льда. Поверхность ее была такой гладкой, что Рай мог видеть свое искаженное отражение. Черная тень монстра смутно виднелась сквозь ледяную корку. Он подумал, что Осарон, наверное, улыбается.
– И где же сейчас твой антари? – Осарон положил на ледяной столп призрачную ладонь. – Может, пошлем ему весточку?
Колонна льда содрогнулась и, к ужасу Рая, начала выпускать внутрь острые шипы. Он заметался, пытаясь ускользнуть от них, но двигаться было некуда.
Он закусил губы, чтобы не дать вырваться крику, когда первый шип пронзил ему голень. Боль была горячей и яростной, но живой.
«Я не пуст внутри», – сказал он себе, когда второй шип вонзился в бок. Издал приглушенный крик, когда еще одно ледяное лезвие прокололо плечо и с ужасающей легкостью вышло с другой стороны.
«Я не пустышка».
Воздух застрял у него в груди, когда лед пронзил легкое, потом спину, бедро, кисть руки.
«Я не мертвец».
Перед глазами Рая встала его мать, пронзенная клинком, отец, сраженный дюжиной мечей. Он не смог их спасти. Их тела, их жизни принадлежали только им.
Но жизнь самого Рая ему не принадлежала. И в этом, как он сейчас осознал, заключалась не его слабость, а сила. Ему можно было причинить боль, но сломить – невозможно.
«Я – Рай Мареш», – сказал он себе, глядя, как его кровь стекает на пол.
«Я король Арнса».
«И меня не сломить».
VIIIОни были уже совсем близко от берега, когда Келла начало трясти.
День, конечно, был холодный, но этот холод шел откуда-то еще, и едва Келл успел понять, что это – эхо чужих ощущений, как пришла боль. Не тупой удар, а острая и яростная боль, словно от острых ножей.
«Нет, только не это! Неужели опять?»
Боль пронзила ногу, потом плечо, потом – ребра: ужасная атака по всем нервным окончаниям.
Келл тяжело задышал, хватаясь за борт шлюпки.
– Келл?
Голос Лайлы звучал словно издалека, биение крови в ушах заглушало его.
Он знал, что его брат не умрет, не может умереть – но это не отменяло страха, животной паники, бившейся в крови, отчаянного зова на помощь. Келл ждал, когда боль пройдет – до сих пор она всегда проходила, становясь слабее с каждым ударом сердца, как постепенно уменьшаются круги от брошенного в воду камня.
Но боль не отступала.
С каждым вдохом приходил новый приступ, новая трещина.
Перед лицом Келла появились ладони Лайлы.
– Позволь, я попробую тебя исцелить.
– Нет, – выдавил Келл, хватая ртом воздух. – Это не… Его тело не…
Мысли ускользали, сознание уплывало.
– Он жив? – спросил Холланд.
– Конечно, жив, – оскалился Келл.
– Но эта жизнь не принадлежит ему, – спокойно подхватил Холланд. – Его тело – просто оболочка. Сосуд для твоей силы.
– Прекрати.
– Ты обрезал нити своей магии и создал себе марионетку.
Волна за бортом поднялась – одновременно с гневом Келла.
– Прекрати! – воскликнула Лайла. – Прекрати, пока он нас всех не потопил.
Но Келл расслышал в ее голосе вопрос – тот же, что сам задавал себе месяцами.
Может ли что-то называться действительно
