Махнув ногой, Коул сделал ему подсечку, и тот рухнул наземь. Упершись руками в пол, Даварус подпрыгнул высоко в воздух и, метнув Проклятие Мага, всадил кинжал в горло одному из старцев. Раздался зловещий грохот, и от стены пещеры внезапно отделились две огромные фигуры — неуклюжие каменные великаны.
Оставшиеся адепты культа укрылись за спинами сотворенных магией стражей. Коул извлек Проклятие Мага из горла человека, которого только что убил, и жизненная сила того влилась в юношу. В его голове загудел голос Похитителя. Мир вокруг залило красным.
«Убей их. Убей их всех, дитя».
Похититель взревел и прыгнул на монстра, преградившего ему путь. Тот взмахнул каменной рукой как дубиной, но Похититель, увернувшись, полоснул Проклятием Мага сверху вниз но его огромной спине, вызвав фонтан каменных брызг — великан будто и не заметил повреждения. Служительница Белой Госпожи прыгнула на второго гиганта, но тот отшвырнул ее в сторону, и она врезалась в стену пещеры с такой силой, что сломала руку.
Похититель с удвоенной яростью бросился на каменного исполина, но его атака походила на попытку свалить дерево, размахивая прутиком.
Громкий выстрел эхом прокатился по пещере. Внезапно нижняя половина туловища каменного монстра осыпалась под ним, и тот рухнул головой вперед, бешено размахивая ручищами. Похититель, нацелившись на двух фанатиков, которые съежились в дальнем конце пещеры, прокатился кувырком под дубиноподобными кулаками великана. Старцы громко бормотали нараспев, сотворяя заклинание, но Похититель слышал лишь завораживающий стук сердец, гнавших кровь по их телам.
Всадив кинжал в живот одного из старцев, он ощутил дикий восторг от хлынувшего в него потока тепла. Второму удалось завершить заклинание, и Похититель не успел до него добраться: его сдержала невидимая сила. Он извивался во все стороны, пытаясь освободиться, но напрасно.
Один из каменных гигантов с грохотом развалился на куски. Второго медленно крошили высокий бессмертный с прозрачным мечом и лысый воин с тяжелым пронзительным взглядом, орудовавший парой топоров. Крошечная часть его сознания, которая оставалась Коулом, понимала, что они друзья или, по крайней мере, — союзники, но Похититель видел в них лишь свежую добычу.
«Убей. Убей их всех».
Появилась женщина, она вытянула руку, и из ее пальцев вырвалась молния, которая поразила последнего старца, оставив в его груди зияющую дыру. Он замертво рухнул на месте, и неожиданно Похититель оказался свободен.
Он понесся к чародейке, тени струились за ним.
— Рана! — крикнула другая женщина, голос ее прозвучал знакомо.
Чародейка повернулась и увидела его. Она направила на него руку, пытаясь сотворить заклинание, по кинжал в его ладони потеплел, поглощая ее магию.
Похититель свирепо ухмыльнулся. Он — это смерть, и его нельзя отвергать.
Неожиданно перед ним оказался лысый воин с двумя топорами. Взревев, Похититель сделал молниеносный выпад кинжалом, целясь в сердце воина. Он был так быстр, что ни один человек не мог и надеяться поспеть за ним…
Но его удар каким–то образом оказался отбит, и лицо в шрамах врезалось в лицо Похитителя, прямиком в нос. Он услыхал хруст костей и, пошатываясь, отступил назад, заливая кровью все вокруг. Чьи–то сильные ладони схватили его, зажали ему руки за спиной. Он зашипел, стал пинаться, откидывать в ярости голову назад, но того, кто его стистикивал, сбросить не удалось.
— Легче, парень. Я тебя держу.
В поле его зрения возникло знакомое лицо с округлившимися от тревоги темными глазами.
— Коул, — воскликнула она с отчаянием. Коул, это я. Что с тобой?
«Саша».
Имя женщины, которую он любил, мгновенно вернуло Коула из забытья. Он осел мешком в руках Бродара Кейна, на него нахлынули чувство вины и стыд.
Джерек подошел к единственному адепту культа, оставшемуся в живых. Тот съежился на полу. Волк наклонился и стянул с его головы капюшон. Еще один старец, борода в грязи, нос картошкой со вздувшимися под кожей венами, похожими на лиловых червей. Подняв старца за шиворот, Волк подтащил его к котлу.
— Зачем? — рявкнул Джерек, показывая рукой на запертых в клетках пленников, полураздетых, истощенных, раздавленных ужасом.
— Голос из Долины, — произнес старец голосом, скрипевшим, как иссохшая листва, — донесся до нас. Он шептал нам.
— Эти мужчины — вероний, — сказал Кейн. — Какого рожна они варят невинных?
Он отпустил Коула и, подойдя к клеткам, подергал двери. Они были заперты.
— Вот, — произнес Айзек.
Фехд вытащил большой железный ключ из одеяния одного из убитых старцев и бросил его Кейну, который чуть не выронил ключ из подрагивавших рук.
Саша приблизилась к Коулу, чтобы утешить его, но он отпрянул в сторону. На сей раз настал черед Саши обидеться.
«Прошу, не прикасайся ко мне, — с горечью подумал Даварус. — Я чудовище».
Кейн отпер первую из клеток и помог выбраться из нее двум детям.
— Вы теперь в безопасности, — мягко проговорил он. — Что здесь произошло?
Старший из детей показал дрожащим пальцем на культиста, которого Волк держал сейчас над котлом. Мышцы руки Джерека вздулись от напряжения.
— Демоны забрали нас из наших домов, — сказал он дрожащим голосом. — Они привели нас сюда. А потом мудрые старцы… — Он осекся, ужас, исказивший его лицо, досказал остальное.
— Герольд развратил их, — произнес Айзек, глядя на трупы вероний. — Он давал этим людям дурные обещания, чтобы привлечь их на сторону своего хозяина. Принесение в жертву невинных помогало открыть двери в этот мир для еще большего количества демонов.
— Что он обещал вам? — мрачно просила Рана старца.
— Бессмертие, — с дрожью в голосе ответил тот, — вечную жизнь. Величайший дар.
Бродар Кейн повернулся к фанатику, его синие глаза превратились в щелки от ярости.
— Ни один дар не стоит жизни ребенка! — прорычал он.
— Принесение в жертву ребенка дает Безымянному больше силы, чем что–либо другое, — пояснил Айзек. — Оно питается возможностью. Нигде больше не найти столько потенциальных возможностей, как в ребенке.
Лицо Судьи помрачнело, словно его заставили призадуматься собственные слова.
Служительница Белой Госпожи проскользнула мимо них, не сводя глаз с детей, ее сломанная рука бесполезно висела вдоль тела. Пока все возились с пленниками, Коул смотрел на Нерожденную. К его крайнему удивлению, что–то влажное скользнуло по щеке служительницы и капнуло на каменный пол. Слеза.
Рука Джерека дрожала от напряжения. Вероний принялся выворачиваться из его хватки.
— Пощади меня! — причитал он. — Я искуплю свои прегрешения! Я могу измениться, я обещаю…
Волк сунул голову старца в кипящую воду, не обращая внимания на его вопли вперемешку с бульканьем и жуткую вонь ошпаренной плоти.
— Обещание ублюдка — сотрясение
