Сааре не нравился Рулаг Медведь, правитель Джарвика, который располагался далеко на севере. Для того чтобы обеспечить его преданность и смерть Алдженона Слезы, ей пришлось полагаться не столько на колдовство, сколько на подкуп. Беспорядки на севере были одной из самых сложных частей ее плана, но она не сомневалась: с несколькими десятками Темных Отпрысков глупые варвары сами преклонят колени перед Мертвым Богом, как и все остальные народы.
— Я тоже отправлюсь с ними, госпожа? — спросил Кэл Вараз. — С тех пор как я посещал Свободные Земли, прошло много лет… и я никогда не был во Фьорлане. Говорят, там холодно.
Черный воин натянуто улыбнулся, и Саара поняла, что он просто пытается отвлечь себя от мыслей о темном дереве.
— Мне нужны будут надежные люди, кому я смогу доверить завоевание земель Фьорлана во славу Джаа, — ответила колдунья. Она шагнула ближе к воину и прикусила нижнюю губу. — У нас нет там армии, потому и понадобятся Темные Отпрыски.
Она провела пальцем по нагруднику высокого воина и улыбнулась.
— Но это позже… кампания на землях раненов проходит удачно, как и наша погоня за Темной Кровью и потомком древней крови. Нам не о чем волноваться.
Но все же ее беспокоили мысли о том, где может скрываться Рам Джас Рами.
Глава третья.
Кейл Гленвуд в городе Ро Тирис
Кейл Гленвуд вырос в Ро Лейте — городе, совсем не похожем на Ро Тирис. Тирис по большей части был ухоженным, хорошо охранялся и очевидно находился под прямым управлением короля и его священнослужителей. В отличие от него, Лейт был провинциальным, грязным, заросшим зеленью городом, где травы и деревьев росло больше, чем во всех остальных крупных городах, вместе взятых. Гленвуд скучал по открытым пространствам Лейта и узким лесистым долинам, которые стали его первой школой живописи. К пятнадцати годам он был уже искусным живописцем, а к двадцати — талантливым мошенником, подделывающим документы. Благодаря умеренно высокому положению в обществе и соответствующему воспитанию в юности у него было достаточно свободного времени, чтобы пойти по кривой дорожке.
По наследству ему достались золотистые волосы, но среди каресианцев он прятал их под шарф, и если бы не сияющие голубые глаза, Кейла Гленвуда не затруднило бы затеряться в толпе. Со времени приезда в столицу он стал отращивать щетину, чтобы казаться более смуглым, и она придавала ему внешность, подходящую для роли начинающего главаря банды.
Он не любил Тирис, но следовало признать, что в Лейте его искусство оказалось бесполезным. Тому, кто подделывает документы, нужны эти самые документы, которые нужно подделать, а в его родном городе потребность в них отсутствовала. Герцогиня Лейта Аннабель, дальняя
родственница короля Себастьяна, не утруждала себя излишней строгостью к соблюдению законов Одного Бога в своем городе, и Гленвуду там было тяжело заработать на жизнь нечестным путем. В Ро Тирисе все обстояло по–другому. Здесь правили бал строгие законы и смертельные наказания. Однако, как это часто бывает, чем строже законы — тем больше возможностей для заработка.
Кейл жил за пределами городских стен, избегая священников, вечно сующих нос в чужие дела, но к нему все равно часто заглядывала стража, чтобы расспросить о той или иной незаконной сделке. Гленвуд выделялся из других мошенников тем, что носил длинный меч — признак дворянина, — но он платил нужные взятки, старался не высовываться, не раздражать власти и тихо нарушал закон, пытаясь заработать столько, сколько сможет.
Однако в последнее время ситуация изменилась — после того как загадочная смерть принца Кристофа ужесточила порядки в Ро Тирисе. После прихода к власти двоюродного брата короля, сэра Арчибальда Тириса, в качестве герцога за криминальным миром стали следить более внимательно.
Бордель, где обитал Гленвуд, назывался «Голубое перо» и до недавнего времени принадлежал каресианскому бандиту. Гленвуд убил предыдущего владельца, пока тот спал, и сразу стал использовать бордель как логово для своих темных делишек. Он еще не собрал шайку или банду, но он был уверен, что его звезда скоро взойдет в криминальном мире Тор Фунвейра. Гленвуд начал собирать людей, которые оказались ему чем–то обязаны, но мало знали друг друга, и надеялся сбить из них основу для банды.
Стук в дверь заставил мошенника оторваться от печати королевской гвардии, над которой он работал.
— Занят. Зайдите позже.
В дверь постучали снова — медленнее, громче и более настойчиво, чем в первый раз. Кейл встал и обошел стол.
— Лучше бы это было к добру, — произнес он жестко.
Дверь распахнулась, и за ней показалось испуганное лицо Каура, главного головореза Гленвуда. Ятагана у него не было, и он баюкал на груди раненую руку. Капли пота бежали по его лицу, а к горлу было прижато лезвие кинжала.
— Какого хрена! — поразился Гленвуд.
За плечом Каура показалось чье–то лицо, и мошенник признал в нем ухмыляющуюся рожу Рам Джаса Рами.
Наемный убийца–кирин выглядел таким же, каким его запомнил Гленвуд: заурядная внешность, жидкие черные волосы и витающая вокруг атмосфера неизбежного насилия. За спиной он носил большой лук, а на поясе — катану с тонким лезвием. Из–за хрупкого телосложения и общей худощавости было легко забыть о том, насколько он опасен.
Гленвуд заметил, что два других его подручных сидят без сознания на своих местах — похоже, им не дали возможности даже встать. Рам Джас проник к нему бесшумно и с пугающей легкостью и сейчас стоял с ним лицом к лицу.
— Кейл, старый друг! — насмешливо произнес кирин. — Нам нужно немного поболтать.
— Э-э, ладно… я полагаю, ты и не подумал о том, что моих людей можно и не трогать, если желаешь сообщить мне это, — язвительно ответил Гленвуд.
Рам Джас поразмыслил над его замечанием.
— Да, действительно, не подумал. — Будто подчеркивая свои слова, он ударил рукояткой ножа по голове Каура, отчего каресианец охнул и свалился без чувств.
Гленвуд рассмотрел возможность вытащить меч и напугать кирина. Потом поразмыслил еще немного и жестом пригласил его войти.
— Садись, Рам Джас.
— Спасибо, ты очень любезен, — ответил убийца и, прежде чем сесть, опустил на пол небольшой походный мешок.
Рам Джас Рами вечно болтался на грани между другом и врагом. Гленвуд его боялся, в основном из–за странной способности — кирин мог убить кого угодно и при этом сам ни разу не был ранен, не попался властям и даже не перестал ухмыляться. Гленвуд одновременно и радовался, что знаком с таким человеком, и часто жалел, что знает его, —
