Тем не менее Далиан старался идти между заброшенными зданиями, которые могли скрыть его от чужих глаз. Он вздрогнул, когда услышал потрескивание костра из ближайшей конюшни, замедлил шаг и пригнулся за деревянной балкой, между плохо прилегающими досками.
Он заглянул в щель, через которую виднелись отблески огня. В желтом сиянии костра Далиан увидел молодого мужчину с бутылкой вина в руке, рядом с ним на полу лежал арбалет. Он выглядел моложе, чем ожидал Далиан, — вряд ли ему было больше двадцати лет, и Охотник на Воров, человек, который только что не моргнув глазом убил двух своих соотечественников, не мог не проникнуться мимолетным сочувствием к испуганному юноше.
Больше не стараясь двигаться бесшумно, он обошел конюшню, направляясь ко входу, и немного помедлил, чтобы юноша ро смог заметить
его присутствие. Затем ступил на порог и вышел на свет мерцающего пламени. Осведомитель нацелил арбалет Далиану между глаз.
— Стой где стоишь, — сказал он с тревогой.
Далиан прошел дальше и снял капюшон плаща.
— Думаю, меня здесь ждали, — сказал он на языке ро с сильным акцентом. — А вот арбалетом твоим надо заняться. Тетива на одном конце закручена. Сомневаюсь, что болт полетит прямо. И обычно я ожидаю, что меня пригласят войти и предложат присесть. У меня есть деньги, у тебя — информация… Если нас устроит цена, обмен можно будет совершить в считаные минуты.
Рука у юноши дрожала.
— Хорошо, но я буду следить за тобой.
— Как пожелаешь, — ответил Далиан, широко раскинул руки и медленно, но неуклонно приближался к костру.
Холод начал пробирать его до костей, и он был рад согреть руки у огня. Вблизи, при свете костра, он смог рассмотреть редкие волосы на подбородке юноши и то, насколько худыми были его руки и ноги — сочетание, которое заставило Далиана изменить свое мнение о возрасте осведомителя.
— Тебе сколько лет, паренек? — спросил он.
— Что… какое это имеет значение?
Далиан прислонился к стене и вздохнул, продолжая держать руки перед собой. Парнишка так нервничал, что вполне мог случайно спустить тетиву. Одним неуловимым отработанным движением Далиан выхватил арбалет у него из рук. Охотник на Воров исполнил этот прием с таким совершенством, что парень был ошеломлен.
— А теперь можно и поговорить. — Далиан положил арбалет на пол и вынул из него болт. — Не волнуйся, малыш, я не убиваю людей, которые мне не мешают. А у тебя есть для меня информация.
Далиан скрестил на груди руки и расслабился.
— Ремесленник из Козза? — требовательно спросил он.
Парень ро глотнул вина из бутылки в очевидной попытке успокоиться.
— Ага, он кузнец — всех там знает.
— Может он знать наемного убийцу–кирина по имени Рам Джас Рами или каресианца Аль–Хасима?
— Про кирина я слышал. — И снова Далиан подметил, что собеседник не желает произносить имя наемного убийцы вслух. — Он убивал в Вейре людей по заказу бандитов.
С тех пор как Далиан попал в Вейр, он слышал об этом уже несколько раз, но, похоже, никто не знал, когда кирин исчез из города.
— А что насчет Принца Пустынь? — спросил Далиан.
Парень кивнул.
— Да, он каресианец… думаю, что он кто–то вроде сутенера. Кузнец должен его знать. Вроде бы он его знакомил с какими–то женщинами.
Далиан вполне мог поверить, что его сын зарабатывает на жизнь, занимаясь чем–нибудь противозаконным — сутенерством, продажей радужного дыма или наемничеством, — ему уже приходили в голову подобные мысли. Он не разговаривал с Аль–Хасимом с тех пор, как помог ему скрыться из Кессии.
— Где мне найти кузнеца? — спросил Далиан, бросив три небольшие золотые монеты на пол конюшни.
Парень с жадностью ухватил деньги и спрятал за ткань грязной рубахи.
— Его зовут Тобин. Спроси о нем во Дворе Кальвера.
— На что ты их потратишь? — холодно спросил Далиан.
Руки юноши все еще дрожали.
— Какая тебе разница… ты же узнал, что хотел?
Впервые за несколько дней Далиан улыбнулся.
— Я старый слуга Джаа, молодой человек. Я творил много мерзостей во имя своего бога, но я ненавижу, когда молодые люди зря прожигают жизнь. Джаа не выносит бесполезных, а по моему мнению, нет более бесполезных людей, чем наркоманы.
Юноша ро резко поднял голову с жалким выражением на лице.
— Не твое дело.
Далиан нахмурился и медленно поднялся с места. Он поправил плащ и проверил, хорошо ли уложено оружие.
— Полагаю, ты прав — это не мое дело. Ты дитя Одного Бога, и наказывать тебя — это не дело Джаа… — Он помедлил. — Тебе повезло, что ваш бог позволяет вам безобразничать и не знает, что может быть по–другому.
Охотник на Воров резко повернулся, взмахнув плащом над костром так, что мелкие угли взметнулись в воздух, и уверенным шагом вышел из конюшни.
Уже на улице он покачал головой, поражаясь невежеству, царившему на землях народа ро. Уровень беззакония, вполне допустимый здесь, в Каресии карался смертью. Черные воины наказывали за все преступления против Джаа так быстро и жестоко, как только возможно. Джаа требовал от своих последователей страха, а Далиан знал: ничто не вызывает больший страх, чем возможность увидеть, как родных и близких казнят на твоих глазах.
«Эти люди очень странные, мой господин».
Охотник на Воров вынужден был признать, что по сути он не возражал против вторжения в Тор Фунвейр, но вторжение это полагалось осуществить во имя Джаа. Саара и ее подлые сестры вели войну во имя чего–то другого. Они отвернулись от поклонения Джаа и украли власть над верующими Каресии путем колдовства и обмана.
Далиан плотно запахнулся в плащ и устало зашагал на север. Псы из отряда Изры на несколько часов разбили лагерь в окрестностях герцогства Вейр рядом с Большой Королевской дорогой, и Далиану нужно было присоединиться к ним до утреннего выступления. Погонщица быстро соберет своих людей. Он был уверен, что народу Козза совсем не понравится ее эффективность.
За рядом заброшенных домов лежала заросшая колея, соединявшая отдаленные фермы с Большой Королевской дорогой. Далиан был одинокой точкой в светлеющих утренних сумерках, бредущей прочь от города. Если на то будет воля Джаа, он сможет смешаться с отрядом Псов. Лицо его запомнилось нескольким младшим командирам, и пока он будет оставаться обычным рядовым Псом, имени его никто не спросит.
Далиан добрался до лагеря как раз в то время, когда Псы начали выбираться из шатров. Ему пришлось играть роль воина, поднятого по тревоге, а не мужчины средних лет, который
