— Не туда, Кейл, — прошептал Рам Джас. — Ты идешь направо, а я — налево… и прекрати на нее пялиться. Только дай ей волю — она тебе мигом мозги закрутит.
— Ее окружают вооруженные воины, Рам Джас. Я знаю, ты опасный засранец, но это же невозможно. Как насчет того, чтобы бросить это дело и пойти выпить?
Гленвуд почувствовал ладонь кирина на своем плече.
— Я сам позабочусь о том, как убить Катью. А ты поскорее найди окно, чтобы успеть выпрыгнуть. Как только она умрет, все так завертится, и лучше бы тебе к тому времени сбежать.
Гленвуд кинул последний взгляд на окружающих Катью аристократов, затем резко повернулся и пошел в другую сторону, оставив Рам Джаса в одиночестве на самом верху лестницы. Гостей тут не было, и Гленвуду никто не помешал подойти к дверям, которые вели от балконов. Он находился всего в паре этажей от земли и надеялся, что сможет сбежать через любое окно. От первой двери дул легкий сквозняк, и Гленвуд вошел в комнату, которая оказалась хранилищем для вина и столовых приборов. Там было большое полуоткрытое окно, и, воровато оглянувшись, Гленвуд убедился, что за ним никто не следил.
Он подошел к окну и остановился. Ему не нравился Рам Джас — точнее, Гленвуд его ненавидел, — но оставить кирина одного на верную смерть ощущалось чем–то неправильным. Мошенник не был хорошим человеком, отнюдь не был, но он ненавидел этих напыщенных дворян даже больше, чем киринского убийцу. Нехотя отказавшись от побега, Кейл Гленвуд, возможный главарь банды в Ро Тирисе, вернулся к двери и посмотрел наружу.
Отсюда ему не было видно кирина, и взгляд его снова устремился на покрытый ковром балкон, где стояла Катья. Высокая, с прекрасной фигурой, она привлекала к себе все внимание, стоило ей только заговорить. Как и раньше, голос ее был слышен очень отчетливо, и каждая фраза, которую она произносила, встречала радостное одобрение и смех со стороны окружающей аристократии. Рядом с Катьей стоял Арчибальд Тирис. Его внешность впечатляла гораздо меньше. У него был высокий лоб и залысины, обычные для членов королевской семьи, а на лице застыло выражение бессмысленного восторга.
Он уже начал было думать, что Рам Джас все–таки сбежал, как его внимание привлекло какое–то движение. По иронии судьбы, присутствие волшебницы было на руку наемному убийце, потому что мужчины, окружавшие ее, отвлеклись, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг, и позволили ему подобраться ближе. Рам Джас крался вдоль дальней стены, стараясь держаться за спинами вооруженных Пурпурных священников и подальше от края балкона. Гленвуд знал, насколько Рам Джас ненавидит аристократов–церковников, и задумался, не решит ли кирин убить больше одного человека, прежде чем сбежать.
Убийцу уже было трудно разглядеть, потому что он спрятался за одним из гобеленов. Затем сквозь толпу вельмож к покинутому подносу с напитками протянулась рука и взяла два хрустальных кубка. Похоже, кроме него, этого никто не заметил, и Гленвуд задержал дыхание, ожидая, что Рам Джас нанесет удар. Он беспокойно притопнул ногой и оглянулся через плечо, лишний раз удостоверившись, что окно совсем рядом. Он знал, ему по–хорошему нужно было бы уже бежать, но любопытство взяло верх, и он подождал еще немного.
Он снова увидел Рам Джаса — тот затаился за низким столиком для напитков, а затем швырнул один из кубков с таким расчетом, что тот перелетел через балкон и с громким звуком разбился о каменный пол внизу. Никто не видел, откуда взялся кубок, и аристократы наверху были застигнуты врасплох, а затем отправились посмотреть, что за шум. Герцог и большинство рыцарей и священников отошли от Катьи выглянуть с балкона вниз в общий зал. Колдунья была, по–видимому, тоже удивлена неожиданным звуком, но ей не пристало самой проверять, что произошло, — ведь, в конце концов, там всего лишь что–то разбилось.
Молниеносным движением убийца выпрыгнул из укрытия со вторым кубком в руках. Двое мужчин по обеим сторонам от Катьи, не отошедшие к балкону, заметили кирина, но не успели даже двинуться с места, когда он одной рукой обхватил Катью за шею, а другой ударил кубком ей в висок, чуть повыше татуировки с волком. Стекло врезалось в череп, и колдунья издала пронзительный крик. Она билась в агонии от боли, но Рам Джас не разжимал руки. Он провернул кубок, чтобы заострившееся стекло глубже врезалось в голову, пока у колдуньи не закатились глаза, а крик не оборвался. Кровь струилась у нее по татуировке, заливая обмякшие плечи.
На несколько мгновений все вокруг застыло. Знатные гости уставились на киринского наемного убийцу и мертвое тело Катьи Руки Отчаяния. Странная дымка окутала собравшуюся знать, и многие из них невольно закрыли глаза, когда месяцы властвующего над ними волшебства испарились в один миг. Но колдовской туман быстро сменился буйной яростью, направленной на убийцу. У Гленвуда дрожали руки, он часто дышал, а ноги сами несли его к окну.
— Убить его! — выкрикнул Арчибальд Тирис прерывающимся голосом.
Рам Джас ухмыльнулся, когда пятьдесят мужчин обнажили оружие и надвинулись на него. Он отпрянул назад, а затем перекатился вперед от тела мертвой волшебницы, мимо неповоротливых аристократов, и побежал вниз по лестнице.
Гленвуд снова потерял его из виду, а кирин метался из стороны в сторону, чтобы не столкнуться со множеством мужчин, пытающихся его задержать. Трясущимися руками Гленвуд закрыл дверь в подсобное помещение.
Подбегая к окну, он все еще слышал крики. Гленвуд выбрался наружу и повис на подоконнике в холодном воздухе ночного Тириса, и в это самое время над казармами лорда–маршала зазвонил колокол.
Саара сжала голову ладонями и закричала от боли. С десяток новых лиц появилось в ее разуме, вторгаясь в него все глубже, вызывая такую боль, какую колдунье еще не приходилось испытывать. Это были люди, зачарованные Катьей, и каждый из них принадлежал теперь Сааре. Она чувствовала тени кардинала Мобиуса, лорда Арчибальда Тириса, Анимустуса из Воя и многих других, не считая собственных рабов. Каждый из них стал немного слабее, чуть ближе к своему пределу, их было немного тяжелее контролировать. Пройдет еще день или неделя, но если Саара не научится контролировать свои мысли, все они медленно начнут сходить с ума. Теперь, когда под
