— Я уже много лет не видел в Вое ни одного кирина.
— Я даю тебе последнюю возможность рассказать правду, брат. — Певайн злобно уставился на него.
— Я видел Уту из Арнона, молодого оруженосца и обитателя леса, — повторил Хобсон, его глаза неотрывно смотрели на молот Певайна.
— Восставшего из мертвых, — поправил Певайн. — Злобного неумирающего монстра.
Белый священник покачал головой.
— Называй его как хочешь. Он был высокий, с серой кожей и черными глазами.
Певайн опустил молот на колено Хобсона.
— А кирин? Чтоб я сдох, если знаю, почему она так дорого ценит их головы… Уты и Рам Джаса.
Хобсон вымученно улыбнулся, пот начал застилать ему глаза. Благородный рыцарь никогда не тронул бы священника мира и исцеления, но Певайн не был благородным, и Хобсон подозревал, что в поступках он руководствуется сиюминутными порывами.
— Я могу только еще раз повторить правду, сэр рыцарь, — сказал он.
— Какая досада, брат. — Певайн замахнулся молотом и размозжил Хобсону голову.
Священник не почувствовал боли. Ему шел уже девятый десяток, и можно было сказать, что брат Хобсон из города Вой прожил достойную жизнь.
Глава вторая.
Далиан Охотник на Воров в городе Ро Вейр
Оконный карниз был достаточно широким, чтобы Далиан мог на нем стоять, но не настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности. У Госпожи Боли была назначена встреча с двумя командующими Псов, и Далиан жаждал услышать, что она задумала. Он рискнул заглянуть внутрь. Колдунья сидела за столом и читала старинную книгу в кожаном переплете.
Охотник на Воров был человеком непревзойденным в своем мастерстве и в преданности Джаа, но теперь он стал простым беглецом, несправедливо обвиненным в измене. Возраст его приближался к пятидесяти годам, и все, о чем он мог думать, осторожно балансируя на карнизе на высоте почти семи этажей от земли, — что он слишком стар, чтобы карабкаться по стенам зданий. Разумеется, он предпочел бы (и Джаа одобрил) раскачиваться в кресле где–нибудь на морском побережье с бокалом вина в руках.
Он даже не знал, в какой именно части города он находится. От других великих городов народа ро Ро Вейр отличался тем, что его населяло немало каресианцев и киринов, которые были больше взбудоражены присутствием Псов, чем коренные жители. Он подозревал, что живущие в городе чужеземцы — это в основном преступники, каресианцы, по каким–либо причинам не имеющие возможности вернуться обратно в Каресию.
Он пробыл здесь уже больше месяца и успешно затерялся в криминальном мире портовой части города, почти трущобах, которые назывались Кирин Тор. Он с сожалением выбросил свои черные доспехи в городскую канализацию и теперь старался скрывать лицо и кинжалы–крисы.
Слишком приметными были в Тор Фунвейре их изогнутые лезвия, наносившие рваные раны, и внимательный прохожий мог быстро опознать в нем одного из верных последователей Джаа. Ему не нравилось скрываться, он вообще считал, что действовать исподтишка — мерзко, но в первую очередь Охотник на Воров был человеком прагматичным. Он находился в чужом городе, который добровольно отдал себя во власть Псов под предводительством коварной колдуньи. А Далиан Охотник на Воров, величайший из черных воинов Каресии, считал себя единственным слугой Джаа, способным ее остановить.
— Мой господин, я сделаю все, что смогу, — сказал он в пространство, обращаясь к Огненному Гиганту, — но карниз очень узкий, а я уже не настолько стройный, каким был в юности.
Он надеялся, что Джаа услышит и смягчит его возможное падение на булыжники мостовой. «Во мне нет ни страха, ни сомнений, мой господин, но я все равно не люблю высоту».
Колдовство Семи Сестер было очень сильным. Они обманули верных последователей Джаа, заставили их думать, будто они выражают волю Огненного Гиганта. Охотника на Воров обвинили в смерти его соратника, Черного воина. Он размышлял о том, насколько чуждо для его натуры было скрываться, и надеялся, что убить его будет сложнее, чем считают колдуньи и их марионетки. Далиан укрылся на одном из кораблей с Псами и проплыл с ними от самой Кессии. Безликое воинство Каресии исчислялось многими тысячами — по его прикидкам, их насчитывалось как минимум тридцать тысяч, — хотя их отряды не отличались единством и хорошей организацией. «Мой господин, я один против целой армии. Надеюсь, они к этому готовы».
Услышав какой–то звук внутри здания, он присел на карнизе, прижавшись к каменной стене, чтобы лучше разглядеть комнату через грязное окно. Кабинет Саары был частью личных покоев герцога Лиама. Она каким–то образом убедила дворянина ро, будто впустить в город армию Псов — очень мудрая идея, и даже сейчас небольшие их группы передвигались по Тор Фунвейру, выполняя приказы Семи Сестер. Колдуньи фактически правили городом.
— Саара, моя госпожа, — прозвучал низкий голос, — мы ждем ваших приказаний.
Когда говоривший подошел ближе, Далиан узнал в нем Терва Раме, погонщика Псов и правую руку Саары.
Командующий Псов был в черных латах, на лице его застыло брезгливое выражение. Рядом с ним стояла темноволосая женщина чуть старше тридцати лет — Изра Сабаль, садистка–погонщица, которой Саара поручила навести порядок в Ро Вейре. Она носила такие же доспехи, как и Терв, а на спине у нее висел двуручный ятаган. Оба погонщика были непоколебимо верны Семи Сестрам и ошибочно считали, будто те являются высшей властью по воле самого Джаа.
— Терв, Изра, пожалуйста, садитесь, — произнесла Саара мелодичным голосом. — Могу ли я предложить вам освежающие напитки?
Псы отказались. Далиан наблюдал, как они неловко присели на деревянные кресла, которые были слишком маленькими, чтобы погонщики могли разместиться на них в доспехах.
— В Ро Вейре наведен порядок, моя госпожа, — прорычала Изра, разговаривая уголком рта. Ее челюсть была немного смещена в сторону. — Нам не пришлось никого казнить вот уже почти неделю.
Далиан презрительно скривился. Взгляд его скользнул к подножию здания, где возле канцелярии лорда–маршала были видны несколько обугленных столбов. Псы не привыкли к тому, что им не подчиняются, и просто сжигали заживо нарушителей порядка вместо содержания в заточении. Тюрьмы были изобретением народа ро, которое каресианцы так и не ввели в свой обиход. Далиан знал: он и сам не был хорошим человеком, он убил сотни людей, но только во имя Джаа. Изра, напротив, испытывала беспричинную радость, когда ей удавалось заставить кого–то кричать. И это были не ее люди. Она сожгла каресианца рядом с ро и кирином.
— Превосходно. — Смех Саары звенел как колокольчик. — Всего за месяц обеспечить безопасность второго по численности
