– Я служил на «Кансере». Ремарк была нашим старшим инженером и спасла нам жизнь. Командиром «Либры» ее назначили в награду за то, как она повела себя на «Кансере».
– Из всех кораблей миссии «Зодиак» вернулись только три, – сказала я. – «Кансер»…
– Нас запустили в 1984-м с намерением сделать пять отдельных забросок в Глубины времени, но Ремарк обнаружила проблемы в уплотнительных кольцах Б-Л-двигателя. Кольца оказались ломкими и не держали давление – обычное дело на кораблях той эпохи. Мы боялись, что двигатель может взорваться или отказать. Думали, что все погибнем, были просто уверены, что доживаем последние дни в плавучем гробу. Но Ремарк со своей группой принялась за работу. За месяц они совершили восемнадцать выходов в открытый космос и заменили что могли, а остальное подлатали. Командир отменил остаток миссии и приказал возвращаться домой. Двигатель продержался.
– Но ведь вы завершили переброску? – спросила я. – «Кансер», наверное, был последним кораблем, который видел будущее без Рубежа.
– Мы забрались на тысячу лет вперед, – сказал Ньоку. – И я видел… Чудеса, Шэннон. Чудеса, недоступные моему пониманию. Густые, как мед, океаны. Пятьдесят пять миллиардов человек, а то и больше. Пустыни, все занесено песком. Старые города исчезли, но возникли новые, в форме черных пирамид, стоящих на плечах тех, кто живет в их тени. Многие поколения рождались, жили и умирали под этими городами. И города двигались в поисках воды. Люди внизу голодали и ходили полуголыми, выживая на объедках и крошках живущих в пирамидах королей.
– Может, Рубеж – это избавление.
Ньоку вздрогнул, вернувшись от воспоминаний в действительность.
– Уверяю, богатые там неплохо устроились. Внутри пирамид были прекрасные сады с гротами и фонтанами. Наш экипаж пригласили внутрь, как заблудших детей, и с полнейшей расточительностью обеспечили всяческими благами. Там можно излечить любую болезнь, если есть на что. А некоторые люди полностью покинули тела и стали бессмертными, живут в виде световых волн, но, став бессмертными, они молят о смерти, потому что не ограниченная рамками времени жизнь становится бессмысленной. Я думал, что ад – это место, где нет Бога, но ад – это там, где нет смерти.
Ньоку наконец допил чай и посмотрел на часы – почти десять вечера.
– Вам нужно поспать, – сказал он, – но мне хочется узнать кое-что. Ваши последние воспоминания перед тем, как вы попали сюда?
– Комета Хейла-Боппа на небе.
Задумчивый вид Ньоку сменился улыбкой.
– Ну конечно, конечно, я помню, очень хорошо помню то время. Запуск ведь был в марте, так? В 1997 году, бог ты мой. Я тогда работал в бостонском офисе, значит, там, на «твердой земле», я до сих пор в Бостоне. Я сотрудничал в одном проекте с физиками из Массачусетского технологического. Обрушение волновой функции. Узлы пространства-времени Брандта-Ломонако. И всего через несколько недель я познакомился с Джейлой… Она преподавала игру на саксофоне и периодически играла в трио. Помню, как смотрел ее выступление, помню ту музыку, как ее пальцы нажимали на клавиши, звук ее дыхания. Мы женаты уже семнадцать лет, но я помню то время.
– Так значит, на «твердой земле» вам остается прожить всего несколько недель до того момента, когда ваша жизнь навсегда изменится.
– Чудесно, Шэннон. Чудесная мысль.
– Готова вас освободить, – сказала я, когда мы пожимали друг другу руки на прощанье, традиционная фраза астронавтов КК ВМФ при расставании, негласное признание, что после моего возвращения домой на борту «Сизой голубки» вся жизнь Ньоку после марта 1997 года исчезнет во мгновение ока, вся его вселенная, вся эта НеБыТь испарится со скоростью мелькнувшей мысли. Но Ньоку не ответил традиционным «Готов освободиться», а лишь улыбнулся.
– Трудно признать, что жизнь – это лишь иллюзия, – сказал он. – Служишь ты в СУ ВМФ или в КК ВМФ, но как только тебя посвящают в секреты «Глубоких вод», ты соглашаешься с тем, что однажды можешь расстаться с жизнью ради страны и теоретически в любой момент можешь узнать, что вся твоя жизнь – лишь иллюзия. Ты пытаешься это осмыслить, твердишь себе, что солдаты отдают жизни ради страны, как и полицейские… Отдают свои жизни ради высшего блага… Но все же, хотя я знаю физику этого процесса, на каком-то уровне я отказываюсь поверить, будто встреча с вами, Шэннон Мосс, будет означать, что вся эта вселенная – просто игрушка и исчезнет вместе с вами. Когда О'Коннор направил меня к вам, он словно подписал мой смертный приговор. Вы можете это понять? Я женат, у меня дети, они уже выросли и скоро заведут собственных детей, но все счастливые моменты моей жизни омрачены пониманием, что это не по-настоящему.
– Но там, откуда я прибыла, вы вполне реальны. И еще можете прожить ту же жизнь.
– Доктор Уолли Ньоку, возможно, и реален, и через несколько недель встретится с Джейлой, как вы и сказали, и даже может завести семью, но это будет другая семья. Каковы шансы на то, что определенный сперматозоид оплодотворит определенную яйцеклетку? У Ньоку могут быть дети, но они будут другими, не моими. Он будет счастлив, но не таким же образом.
– Я знаю. Я понимаю, правда.
– Но я пришел, согласившись с тем, что моя жизнь – иллюзия. Вы когда-нибудь видели цветок под названием «падающая звезда»? Я видел однажды, несколько лет назад, летом. Я гулял с Джейлой, мы проходили мимо соседского сада, и он как раз начинал распускаться. Джейла показала мне цветок, и я был заворожен. На одном стебле были идеально симметричные бутоны огненно-оранжевого цвета. Меня поразило, что первые два бутона, у основания стебля, уже распустились, следующие два только начали, следующие за ними были еще меньше и так далее до самого кончика стебля, где находились два сомкнутых бутона. Цветок называется крокосмия «Люцифер», но Джейла знала его под именем «падающая звезда». Насколько я понимаю, физики считают этот мир чем-то вроде симптома коллапса волновой функции, некой квантовой иллюзией, краткой паузой в неопределенности, но я предпочитаю считать себя и все свои копии «падающей звездой» – все изменения всех вариантов и решений существуют одновременно и вечно. Весело и с песней – разве не так говорят настоящие моряки? Ничто не исчезает и не кончается. Все существует вечно. Жизнь – всего лишь сон, Шэннон. А личное «я» – всего лишь иллюзия.
* * *На следующее утро я покинула Ошену в выданном мне бежевом седане. От аэродрома я поехала на север, через округ Колумбия, чтобы попасть на шоссе Пенсильвания – Запад, и по дороге думала о «падающей звезде». Машина была электрической, на батареях, и двигатель работал бесшумно, поэтому я все время дергалась, опасаясь, что переключилась
