– Почему? Почему именно его? Чем так ценна его жизнь? – спросил Брок, но он не желал слушать мой ответ о «Либре» или Рубеже, он погрузился в себя. Через мгновение он добавил: – Тот физик сказал, что ему нравится мое общество, нравится говорить с человеком, который хочет ему верить, а еще сказал, что хочет мороженое на десерт. Рядом с «Тиджеем» было кафе «Баскин-Роббинс», мы пошли туда и съели по мороженому. Все это лишь теории, так он сказал. Может, он меня дурил, но когда мы собрались уходить, он добавил, что если я когда-нибудь встречу путешественника во времени, то должен его схватить, надеть на него наручники и запереть в одиночке. В тюрьме особо строго режима. Держать его там, а ключ выбросить, но как можно дольше сохранять ему жизнь и здоровье, потому что как только он умрет или вернется обратно через ту стену дверей, обратно в реальное настоящее, вся моя жизнь, все воспоминания, все люди, которых я когда-либо знал, каждый атом в существующем мире, все это исчезнет.
– И глазом моргнуть не успеешь.
– Исчезнет, – повторил Брок.
– Это называют «Бабочка под стеклянным колпаком», такое случается с людьми вроде меня. Их запирают в будущем люди, которые не могут смириться с пониманием, что на самом деле не существуют.
– Но что произойдет, если я вернусь обратно вместе с тобой? Ты можешь вернуть меня обратно?
– Могу, – ответила я, зная о подобных случаях, о полулегальном положении тех, кого привезли из будущего корабли КК ВМФ, о странной жизни этих двойников, которых мы называем дублями.
– Я снова увидел бы ее, – сказал Брок. – Моих девочек. Я мог бы… Мог бы их обнять, да?
– Ты лишь внесешь боль и сумятицу. Только их испугаешь. Они увидят тебя сегодняшнего, старого человека, напоминающего отца. Твоя жена будет шутить, что ее муж Уильям Брок выглядел бы так же, когда состарится. Если ты пойдешь домой, то встретишь своего двойника. Семья не захочет тебя видеть. Ты станешь дублем Уильяма Брока, но не Уильямом Броком. Задай себе вопрос – как сильно ты их любишь? Ты по-настоящему любишь свою жену Рашонду? У нее уже есть муж. Ты по-настоящему любишь своих дочерей? У них уже есть отец.
Брок гортанно закашлялся, то ли от безумного смеха, то ли задохнулся от горя. Он вытащил свой «глок», из которого уже убивал сегодня вечером. Брок наставил его мне в грудь, и у меня екнуло сердце. Если он выстрелит, то кровь не остановить.
– Я могу устроить тебе тут комфортную жизнь, – сказал он.
– Иган и Цвайгер как раз собирались мне ее устроить?
– Они не знали, кто ты, – сказал Брок. – А кое-кто знает. Один мой коллега, Уитакер. Он приказал допросить тебя и упечь за решетку. «Сизая голубка», так он сказал. Иган и Цвайгер собирались тебя задержать, но не знали, кто ты. Как ты там говорила? Бабочка?
– Бабочка под стеклянным колпаком.
– Забавно. Несколько месяцев назад мне звонил Нестор. Вот уж сюрприз. Как снег на голову. Я много лет ничего не слышал о Несторе. Он сказал: «Я только что видел Шэннон Мосс, можешь в это поверить? И она не постарела ни на день». Тогда я понял, что должен тебя найти. Должен найти. Я попросил его с тобой связаться, но он заявил, что вы поболтали всего несколько минут, а потом ты ушла. Я поднял все свои связи в Бюро, попросил всех сообщить мне, если ты вдруг объявишься. А сегодня вечером позвонил этот мой приятель, Уитакер, и сказал, что «Сизая голубка» у него. Я умолял его, звонил всем подряд, умолял всех, кого только можно, потянул за ниточки, чтобы отдали приказ привезти тебя в Юнионтаун, где я мог бы тебя перехватить. В глубине души я до сих пор не верю – если ты здесь появилась, то что это доказывает? Но ты не постарела, Шэннон.
– Подумай о своей любви к ним, – сказала я.
– Моя жена и дети еще живы, – сказал Брок. – Еще живы в том времени, откуда ты явилась.
– Да.
– И ты можешь их уберечь.
– Да.
– А что станет со мной здесь? Что станет со всей этой болью, когда ты уйдешь?
– Тебя не будет, – объяснила я. – Как и боли.
Брок сунул дуло в рот и выстрелил. Через дыру в макушке хлынула кровь. Тело сползло с сиденья на пол, и по сетке кафельных плиток расползлись алые струйки. Подбежали продавщицы, одна завизжала. Я пыталась дышать, но моя жизнь только что висела на волоске. Одна девушка застыла, завороженно глядя на окровавленное тело, но другая уже звонила по телефону. Я вытащила из кармана Брока ключи и побежала к двери. Девушки открывали рты, но я не слышала звуков, только звон в ушах от выстрела.
Я повозилась с зажиганием в машине. Сколько отсюда до Виргинии? Когда полиция начнет искать его машину? Двигатель завелся, я тронулась. Заметки по делу Мариан, мои блокноты, безвозвратно утрачены. Что я получила? Николь. «Либру». Хильдекрюгера. Я подумала о Несторе, как он ждет меня на крыльце, глядя на сумерки во дворе, Бьюик облаивает проезжающие мимо дома машины. Я представила, как Нестор высматривает фары всех этих машин, надеясь, что одна из них моя. Ночь казалась темнее, чем любая другая. В пути я думала о Несторе, думала о его губах, таком уже знакомом теле, о созвездии веснушек над сердцем. Я надеялась, что он меня простит, простит за то, что вечно исчезаю, но скоро будет нечего прощать, скоро этот мир исчезнет.
Часть третья
1997
Но где же прошлогодний снег?Франсуа Вийон, «Баллада о дамах былых времен»Глава 1
Со вспышкой отрицательной энергии, называемой линией Казимира, «Сизая голубка» села на «твердую землю». Для Мосс возвращение через квантовую пену заняло три месяца. Ее раны, полученные во фруктовом саду, затянулись, но все равно действовали на психику. Она просыпалась от кошмаров, ей казалось, что она слышит крики. Паря в невесомости кабины при скудном освещении, потея и испытывая клаустрофобию, Мосс пробуждалась от снов о Чарльзе Коббе, темном силуэте, который ее душил, слушала жужжание систем жизнеобеспечения, а на краю сознания еще присутствовал аромат цветущих деревьев…
На «Сизой голубке» гудели голоса – слуховые галлюцинации, но голосом Нестора они произносили ее имя. А еще она вздрагивала от хлопка выстрела и понимала, что это мозг воспроизводит самоубийство Брока. Кафе на заправке, поток
