– Я могу полететь, – ответила я, хотя его голос казался далеким, слишком тихим на фоне звона в ушах.
Он не спросил о том, как я наглоталась дыма или о психологической травме. Он спрашивал, может ли мое тело выдержать утомительное путешествие во вторую НеБыТь уже в этом месяце.
– Я готова.
Мы поговорили о жене Торгерсена, как ее мужа привели в лес, и предположили, что Вардогер – это перекресток путей, центр колеса с несколькими спицами, каждая ведет в разные НеБыТи. Существовали и другие дубли, которых уже провели через Вардогер; как и Торгерсен, они выжидают, словно пауки в засаде, в полной готовности, пока Хильдекрюгер потянет за паутинку и велит им вылезти на свет. О'Коннор изучил схемы, которые мы с Броком нашли в Бакханноне, выявленную сеть Хильдекрюгера.
– Федеральные здания, – сказал О'Коннор. – Стартовые площадки КК ВМФ. Базы флота. Все это – опорные системы, защищающие нас от Рубежа, и Хильдекрюгер собирается их уничтожить. Зачем?
Я должна была полететь, чтобы выяснить, какие кошмары еще могут произойти, и отследить их на «твердой земле», предвидеть действия Хильдекрюгера, остановить его.
Прежде чем мы попрощались, О'Коннор сказал, что флот закрыл доступ к Вардогеру.
– Они не афишируют свое присутствие, но вскоре весь район огородят. Ньоку работает с группой из исследовательской лаборатории ВМФ. Они сняли большую часть хижин в гостинице «Блэкуотер». Будут изучать тонкое пространство, вскроют его. Когда попадешь в будущее, свяжись с нами. Узнай, какие двери сквозь время и пространство мы сумели открыть.
* * *Вызов с вышки Черной долины пробудил меня от грез о Бакханноне, лунная база подтвердила, что мой корабль появился из космоса. Я выглянула через иллюминатор: ущербная луна, сияние Земли. Я сверилась с автоматикой «Сизой голубки»: сентябрь 2015 года. Очередная НеБыТь, новое будущее.
Второй сигнал из Черной долины.
– Приближаюсь к Черной долине, баклан-семь-ноль-семь-гольф-дельта, – сказала я, стряхивая обрывки сна – Нестор в поле с высокой травой, ночное небо усыпано звездами.
– Назовите свое имя и приставьте глаза к сканеру сетчатки на борту для верификации, – прозвучал зычный компьютерный голос, нарушив протокол встречи.
Вышка Черной долины могла подключаться к компьютерам «Сизой голубки», но на маяке КК ВМФ всегда работали люди. Что-то не так.
– Шэннон Мосс, – сказала я.
Сканер сетчатки был встроен в панель управления, я прижала лицо к резиновой маске и широко открыла глаза для тусклой полоски света.
– Добро пожаловать, специальный агент Шэннон Мосс. Загружаю коды доступа, связываюсь с КСВ.
– Стойте. Черная долина, это «Сизая голубка». Я хочу поговорить с дежурным по базе Черная долина.
– Маяк потушен, Шэннон.
А это значит, что больше нет никакой Черной долины, нет лунной базы, и я говорю с черным ящиком, компьютером, закопанным глубоко в лунном грунте, а может, со спутником, крутящимся где-то в ночи. Нас учили не выдавать свое присутствие, если КК ВМФ больше не существует, выключить все огни и все компьютеры, кроме необходимого минимума, и молча ждать перезагрузки Б-Л-двигателя. Нас учили в таких случаях просто возвращаться домой – полугодовое путешествие туда и обратно, совершенно безрезультатное.
Я выключила внутреннее освещение «Сизой голубки» и обдумала положение. Если Черной долины больше не существует, то КК ВМФ прекратил существование. Прошло несколько минут, прежде чем я заметила отправленное с вышки Черной долины послание. Я тронула дисплей, и на экране появилось лицо О'Коннора, сморщенная кожа в старческих пятнах и прожилках вен, совершенно седые кустистые брови. Он находился у себя в кабинете, на фоне привычной стены «Я люблю себя», которую специальные агенты обычно увешивали сертификатами и наградами, но он разместил на стене фотографии своего кокер-спаниеля.
– Шэннон, – произнес он сухим старческим голосом, – если ты это смотришь, то попала в НеБыТь, и наш кошмар не существует на самом деле, и меня греет эта мысль, как будто я еще могу проснуться и забыть все эти ужасы. Возвращайся на «твердую землю», Шэннон. Сейчас же, не медли. В июле 2014-го, когда я это записываю, Рубеж замечен в декабре 2017-го, а к тому времени, как ты увидишь эту запись, он может и приблизиться. Земля, человечество – у нас больше нет надежды. Возможно, ты увидишь Белую дыру. Возможно, ты видишь ее прямо сейчас. Возможно, ты прибыла в Рубеж. Не знаю, жива ли ты. Может быть, я опоздал. Возвращайся домой, Шэннон. Возвращайся домой. ВМФ США запустил операцию «Сайгон», нас эвакуируют, мы все улетим. Весь флот улетит в поисках нового будущего, новых миров. Мы не вернемся. Но я должен предупредить кое о чем на «твердой земле». Вардогер, тонкое пространство, которое ты обнаружила в лесу, – это опасное место, чрезвычайно опасное. Избегай его, пожалуйста. Мы многих потеряли в этой аномалии… почти тридцать человек. Мы потеряли Уолли Ньоку и отряд «морских котиков», который отправился на поиски, потеряли физиков, изучавших это место. Покажи мне и Уолли эту видеозапись, когда вернешься домой. Не пускай нас туда. Все пропали, никто не вернулся.
Лицо О'Коннора пропало, сменившись изображением Ньоку в лесу у Вардогера, сосны и земля вокруг него выглядели бронзовыми в вечернем освещении. На записи стояли время и дата: 23.04.97, 18.03. Ньоку был в белом лабораторном халате с поднятым капюшоном.
– Испытание… э-э-э… какой же номер? – сказал он.
– Номер семнадцать, – произнес оператор.
– Семнадцать, – повторил Ньоку и натянул респиратор. – Ты меня слышишь? Хорошо. Вардогер открывается, и… я думаю, он создает подобие квантовой пены на берегу реки. Думаю, через нее можно пройти. Этим утром я бросил через реку камень и увидел, как он приземлился, где-то там… Начинаем запись. Вардогер регулярно открывается, но мы пока не определили, по какой схеме… Приблизительно каждые двенадцать часов. Если внимательно наблюдать, то можно заметить, когда это начинается, по рукам как будто бежит электрический ток. Я хочу сделать несколько шагов в том направлении, посмотрю, сумею ли забрать брошенный камень.
Он положил руку на гладкую кору пепельно-белого дерева, и через некоторое время лицо Ньоку начало как будто светиться.
– Чувствуешь? – крикнул он оператору. – Мурашки, – сказал он, проводя перчаткой по рукавам. – Ага, ну вот. Ты снимаешь? Я вижу пути, они повсюду.
Я внимательно всматривалась, но не заметила в записи ничего особенного. Я гадала, что увидел Ньоку, что он имел в виду под «путями». Ньоку сделал несколько робких шагов вперед.
– Поставь таймер, – попросил он, протиснулся сквозь густые ветки сосен и исчез. Запись шла еще несколько минут, оператор пошел за Ньоку через лес. Он оказался на знакомой поляне
