Дерр не пришла, Дрисколл не пришел, стрелок не пришел. Что-то изменилось по сравнению с тем будущим, которое видела Мосс, но это могло быть что угодно – спущенная шина, несварение желудка, Дерр испугалась встречаться с Дрисколлом или уже мертва. Мосс терпеть не могла попусту тратить чье-то время, но провалы, подобные этому, были обычным делом с ордерами для предотвращения преступлений. Она участвовала во множестве операций, когда обстоятельства изменились по сравнению с ожидаемым будущим и ничего так и не произошло. Сведения, которые привели к неудачной операции, сообщила Мосс, а значит, теперь предстояло много бумажной волокиты, но что существенней, придется угощать всех причастных выпивкой, как заведено, когда предсказания не сбываются.
На следующее утро Мосс проснулась рано, взбудораженная перед предстоящим опросом у адмирала Эннсли. Она надела угольно-серый костюм и шелковую блузку и отправилась в штаб-квартиру СУ ВМФ загодя, чтобы пройтись по своим записям о НеБыТи и запросу о выдаче ордера. Однако за несколько минут до начала встречи О'Коннор принес ей чашку кофе и сообщил, что опрос переносится.
– Несколько минут назад звонил Эннсли, – сказал он.
В некотором роде облегчение – избавиться от пристальных взглядов набившихся в комнату людей, некоторые будут перешептываться по поводу ее вида, по поводу того, насколько ее внешность отличается от прежней.
– Тебе придется написать рапорт, – сказал О'Коннор, – и тебя наверняка еще вызовут, но теперь этим займется флот. Не всеми деталями расследования, но тонким пространством и «Либрой». И Карлой Дерр. Теперь это дело военных. Наша часть закончена.
– Понятно.
Конечно, она знала, что когда схватят Хильдекрюгера, Кобба или остальных, их будут держать в военных тюрьмах и судить военным трибуналом. Ее вызовут в качестве свидетеля обвинения, но в этом расследовании ее роль закончена. Хотя, если военные взяли расследование в свои руки до каких-либо арестов, то работа закончена только наполовину, и это неприятно.
– А что насчет Карлы Дерр? – спросила Мосс. – Ею занялись флотские или она мертва? Мы с ней разминулись?
– Она вполне себе жива, – ответил О'Коннор. – Когда ты вернулась, в тот же вечер я поговорил с адмиралом Эннсли, рассказал твою теорию насчет Рубежа и что ты узнала в той НеБыТи. Он загорелся мыслью найти Дерр. А сегодня утром позвонил и сказал, что флотские ее уже арестовали. Когда мы ждали ее в «Тайсонсе», она уже была под арестом. Так что ты спасла ей жизнь, Шэннон. Но она выскользнула из наших рук.
– Где она была?
– В отеле, – сказал О'Коннор. – Флотские уставили всю парковку военными грузовиками и снесли дверь ее номера – операцией занимался столичный спецназ. Все было кончено за пятнадцать минут. Кто-то из подчиненных адмирала несколько часов ее допрашивал, а потом отпустил. СУ ВМФ участия не принимало, только военные.
– Все смерти, которые мы видели, – произнесла Мосс так, будто из нее выпустили весь воздух, – все убийства, в том числе детей Мерсалта, – все вело к ней. А нам так и не выпала возможность с ней поговорить. Флотские допрашивали ее несколько часов и отпустили, а нам даже не дали шанса. Как насчет ФБР?
– Вечером я встречаюсь с директором Бюро. Как и мы, они занимаются расследованием дела о лаборатории химоружия, которую мы обнаружили в Бакханноне. Терроризм, убийства. Сам черт не разберет, к чьей юрисдикции относится дело. Мы будем копаться в нем годами.
Мосс проработала с О'Коннором до конца дня, разбирая свои записи, чтобы послать адмиралу в Далгрен. О'Коннор обратил внимание, какой усталой она выглядит.
– Отдохни немного, – предложил он.
– Пожалуй, поеду домой, – сказала Мосс.
– Похороны Уильяма Брока назначены на завтрашнее утро. В Питтсбурге. Если хочешь, можешь представлять там нашу контору.
Мосс вымоталась. Смерть Брока была как будто в другой жизни.
– Конечно, – отозвалась она.
* * *В питтсбургском соборе святого Павла собралось больше тысячи полицейских в форме, со всех ближайших городов. Пока к собору подъезжали лимузины членов семьи, вдоль Пятой авеню выстроилась по стойке «смирно» целая шеренга. Внутри толпились друзья и коллеги, но Мосс сразу прошла к свободному месту на задней скамье, а не стала пожимать руки людям, которых смутно знала по встречам на месте преступлений. Завернутый в американский флаг гроб Брока стоял у алтаря.
Во время проповеди Мосс заметила Нестора, он сидел ближе к передним рядам, с рукой на перевязи. Наверное, он выискивал ее, гадал, пришла ли она и где сидит, возможно, хотел сесть рядом, ведь Мосс стала жертвой того же взрыва, что унес жизнь Брока. Но при мысли о Несторе она вспоминала, как он застрелил Вивиан в лесу, и предпочитала его избегать, хотя и несправедливо судить человека по тому, чего он никогда не делал.
Директор ФБР и министр юстиции обменялись парой слов, директор отдал жене Брока награду – мемориальную звезду ФБР – и объявил, что специальный агент Уильям Брок погиб, исполняя долг, и его имя выгравируют в Зале славы ФБР. Рашонда Брок и две ее дочери покинули церемонию горюющими, но гордыми. Мосс подождала, пока в передних рядах станет свободней, люди выходили по центральному проходу. Нестор посмотрел в ее сторону, но взгляд скользнул мимо. Она решила, что, наверное, в таком виде он просто ее не узнал.
Мосс выскользнула из боковой двери в тихий дворик, чтобы не наткнуться на паперти на Нестора или еще кого-нибудь из знакомых. На Пятой авеню собрался мотокортеж. Из церкви катафалк сопровождали мотоциклы питтсбургской полиции с мигающими фарами, за ними следовала длинная вереница полицейских машин. Они направлялись к аэропорту, откуда гроб отправят в Техас, в семейное захоронение.
В тот вечер Мосс навестила мать. Вечный образ матери, сидящей в одиночестве на кухне под единственной горящей лампочкой, копающейся в конвертах с вырезками из «Ридерз дайджест», пока весь дом погружен в темноту. Раньше Мосс гадала, такой ли будет ей вспоминаться мать после смерти, но теперь Рубеж лишит ее даже этого. После прощания с Броком она позвонила матери и сказала, что заедет, постаравшись подготовить ее к своему виду. По телефону она сказала, что попала в автомобильную аварию, но все будет хорошо. Когда мать ее увидела, она поднялась из-за кухонного стола.
– Дай на тебя взглянуть, – сказала она, поворачивая подбородок дочери к свету. – Кем бы он ни был, бросай его.
Мосс вздохнула.
– Я же объяснила, как это случилось. Я была в машине агентства, и тут грузовик выехал на красный свет…
– Они никогда не останавливаются. Поверь, – сказала мать, пристально уставившись ей в глаза. – Такие уж они и всегда такими будут. Он все в тебе разрушит, заберет
