Он поднялся и снова безуспешно подергал ручку, но дверь оставалась закрытой.
К стонам и грохоту теперь добавился новый звук, похожий на шлепанье влажных ног, а через мгновение из туманной дымки вышло ОНО. Переваливаясь на маленьких кривых ножках, в сторону Андрея шагало огромное жирное тело, состоящее сплошь из бесчисленных складок лоснящейся кожи. Существо занимало почти все пространство переулка. Головы его, как и рук, видно не было: они затерялись где-то в глубинах огромного тела, напоминавшего чуть спущенный футбольный мяч, к которому будто невпопад приделали ноги. Немыслимо, но они все же как-то удерживали огромное тело. Существо внезапно остановилось. Грузное тело наклонилось в сторону, чудовище уперлось в стены переулка и одновременно с этим подняло ногу. Не будь слева высокой стены, эта махина наверняка повалилась бы на бок, не сумев удержать равновесие. Но стена была. И потому, достигнув критической отметки, когда опора больше не давала телу наклониться, существо вернулось в прежнюю позицию, тяжело ударив ногой об асфальт. Раздался оглушительный грохот, и по огромному телу прошлись волны, словно по поверхности желе. Складки кожи затряслись и зашлепали. Дверь, за которой мог быть выход, вдруг рухнула на землю, обнажив чистую и ровную стену. Муляж? Бежать некуда. Стены слишком высокие. Позади тупик и закрытый лифт, который уже никуда не поедет.
Андрей снова перевел взгляд на монстра; теперь он смог разглядеть его лысую, вполне человеческую голову, наполовину скрытую в складках кожи. Он не видел лица монстра, но заметил яркий шрам в виде числа «триста пять».
И тут произошло странное. Заскрипев, дверь медленно открылась Андрею навстречу, словно невидимая рука подняла ее с той стороны, а за ней показались полусгнившие ступени деревянной лестницы, уходящей в темноту. Еще полминуты назад никакого прохода в земле не было, а теперь он просто появился из ниоткуда. Словно сама дверь создала его! А монстр тем временем, сотрясая землю с каждым новым шагом, подобрался уже совсем близко. Ждать дальше Андрей не стал. Бросился в дверной проем и, спустившись на несколько ступеней, захлопнул дверь – буквально за мгновение до того, как нога триста пятого оказалась над пролетом. Тяжелый удар пришелся по двери, но она выдержала вес.
Оставшись в полной темноте, Андрей начал медленно спускаться по ступеням.
Может, где-то у этой бездны все-таки есть дно…
Часть третья
Отец
Открылась бездна, звезд полна;Звездам числа нет, бездне дна…М. В. ЛомоносовГлава 19
Бездна – По обе стороны – Тайна дневника
Тетрадь Москарева. Запись 4Идти ему следует дальше туда куда ведет его мать когда сплетет она все свои нити его путь закончится его нить станет последней она свяжет нас с ним пусть выбор его будет своим только желая сам он придет к ней и тогда мук больше не будет не будет зла и плохого нехороших людей и нехороших детей и все мы ее сыновья и дочери явимся на последний суд чтобы получить справедливое решение пусть он думает что сможет разгадать таково ее желание решение любой загадки всегда простое она говорит что все кончится скоро но я опять боюсь что у меня не получится стать ей хорошим сыном где то внутри их тел бьются ненастоящие сердца мать дарит им истинную жизнь такую какую они заслужили а пока она говорит что когда все закончится он снова встанет в начале своего пути если совершит ошибку и я говорю что этот путь не закончится пока он не поймет что должен сделать…[12]
Горячий, дурно пахнущий воздух, похожий на густой гель, обжигал легкие. С каждым выдохом внутри оседала тяжелая взвесь, оставляя все меньше и меньше места для нового вдоха. В висках стучало, а сердце тяжело перекачивало кровь, отдаваясь с каждым ударом тупой болью в груди. Ноги заплетались, и казалось – еще шаг, и он свалится, убитый этим отравляющим газом. Однако он продолжал идти, и это длилось вечность.
Мыслями он снова и снова возвращался к Лизе. Вспоминал ее пахнущие цветами темные волосы. Бледную кожу. Мечтал обхватить ее обжигающе горячее тело, прижать к себе и не отпускать. Забыть обо всех подозрениях. Просто быть с ней. Он представлял, что они знакомы уже много лет, что вся его жизнь крепко связана с ней. Ведь он не просто так приехал сюда, не только потому, что ему осточертел однообразный быт родного города. Она звала его! Она приходила к нему во снах, она всегда была с ним. Ей нужна его помощь, и, возможно, даже большая, чем поиск отца.
Затем в голову вторгались воспоминания: почему-то первый поцелуй, о котором он почти позабыл и даже стыдился того, детского еще, опыта. Ароматные запахи на кухне. Мама готовит ужин, мама зовет его к обеду. Мама кричит ему: «Стой!»
Андрей остановился. Когда это было? Почему она это кричала ему? А затем другая фраза уже голосом отца: «Зачем ты это написал?» Андрей не помнил, не мог взять в толк: откуда они, эти слова? Из совсем далекого детства? Из тех дней, что позабылись, но крупицы которых все еще хранятся где-то глубоко внутри? Может, все это неправда? Как там говорил Антон Михайлович? «Это всего лишь чья-то галлюцинация».
Около часа назад он ступил с деревянной лестницы на ровный каменный пол. Тьму сменил свет электрических ламп, спускавшихся с потолка на длинных и кривых проводах, словно засохшие лианы. Куда больше этой каменной пещере, напоминающей подвал древнего замка, подошли бы факелы на стенах, однако Андрей уже перестал удивляться подобным вещам. Отчасти этот коридор напоминал тот самый, в который он попал из ванной в своей квартире, разве что никаких дверей здесь видно не было.
Андрей не переставал размышлять о своем положении. Пока он продолжал думать, еще оставались силы, чтобы идти. И порой он с ужасом понимал, что если отключит мысли и перестанет осознавать себя, то мир вокруг просто исчезнет, рассыплется, как карточный домик, и тогда уже не останется ничего, кроме тьмы. Всего за несколько дней его жизнь переменилась до неузнаваемости. Превратилась в бесконечное блуждание по темным коридорам, которые приводили лишь в новые и новые коридоры. Замкнутый круг! Бесконечная петля. Уроборос. Наблюдая за этим миром и вспоминая записи в дневнике, Андрей все более склонялся к мысли, что окружающая реальность просто не успела сформироваться. Повторяющиеся дома, лабиринты коридоров и лестничные пролеты без выходов… Здешний мир никак не мог принять свой конечный облик. Неизвестная сила, возможно, та самая, которую Москарев именовал в своих записях Матерью, просто выхватывала
