Воздух как-то резко переменился, потянул сквозняк. Андрей поднял голову и осмотрелся. Коридор закончился, и теперь Андрей оказался перед небольшой круглой нишей, а в ней увидел уже знакомую обстановку. Заваленный хламом старый стол, шкаф с книгами и облезлая деревянная скамья рядом с ним. За столом восседал Антон Михайлович. Андрея даже позабавило, как скоро он выполнил данное Виолетте обещание навестить старика, хоть и вышло это совсем непреднамеренно. Или же старик был куда хитрее и сам все подстроил? Тем не менее общество этого чудака было куда приятнее встречи с новым чудовищем, которое вполне могло ожидать где-то в этом подземелье.
Андрей уверенно спустился в нишу, обратив внимание на ее идеально круглую форму и отсутствие иного выхода из подземелья, кроме пути назад. Из воздуха ушла вязкость, и дышать стало легче. Будто до этого он надолго задержал дыхание, а теперь наконец вдохнул полной грудью. Вместе с тем ушла и прежняя вялость, а мысли стали яснее.
Антон Михайлович заметил гостя, только когда тот подошел вплотную к столу и громко кашлянул.
Он поднял глаза, одарил Андрея узнающей улыбкой и сказал:
– Приветствую! Рад, что вы так скоро пришли.
– И я рад вас видеть, – ответил Андрей. – Мне звонила Виолетта…
– Да-да, – мужчина махнул рукой. – Я знаю! Не будем об этом, боюсь, времени у нас мало, и я должен успеть поделиться с вами некоторыми вещами, которые, как мне кажется, могут помочь вам… Если не выпутаться из того поистине странного положения, в котором вы оказались, то хотя бы понять, что происходит. Присаживайтесь.
Андрей опустил взгляд и увидел, что на его стороне стоит потертый деревянный стул, которого он поначалу не заметил. Усевшись, он с любопытством посмотрел на помолодевшего Антона Михайловича, в котором практически не угадывались черты того немощного старика, каким он стал в реальном мире… или, вернее, в нормальном реальном мире.
– Хочу сразу отметить, – продолжил Антон Михайлович, – что большая часть того, что я скажу, это, скорее, домыслы, которые мне особенно нечем подтвердить, кроме того факта, что сейчас вы видите меня в том виде, в котором, прошу прощения за тавтологию, видите. Виолетта полагает, что причиной моего нынешнего состояния является трагедия, произошедшая с Яшкой, но она, конечно, не видит всей картины. Смерть сына – это тяжело. Именно потеря и привела меня к той точке, где я теперь нахожусь. Но боюсь, что я лишь усугублял ситуацию изо дня в день, не желая смириться. Теперь пути назад для меня уже нет.
Андрея удивлял спокойный тон и несколько иная манера Антона Михайловича изъясняться. В прошлый раз он оперировал полунамеками и старательно делал вид, что не понимает, о чем его спрашивает Андрей. Возможно, состояние Антона Михайловича на этой стороне каким-то образом было связано с тем, каким он был сейчас в своем истинном обличье. А поскольку Виолетта сказала, что сейчас у него просветление, то выводы напрашивались сами собой.
– Перед тем, как я начну, хочу кое о чем вас попросить. В последнее время у меня есть подозрения насчет Виолетты.
– Что вы имеете в виду? – спросил Андрей.
– Ничего особенного. Это, скорее, предчувствие или интуиция… Просто хочу вас попросить быть внимательнее к ней. Возможно, происходит что-то нехорошее. Поймите правильно: Виолетта, пожалуй, единственный оставшийся у меня близкий человек. Я очень не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Ее поведение в последнее время стало, скажем так, немного странным. Просто… Будьте внимательным!
– Хорошо, – Андрей кивнул. Он не очень понимал, к чему ведет историк.
– Я впервые попал сюда как раз после смерти Яшки, – продолжал историк. – Как я позже понял, люди и предметы, оказавшиеся по эту сторону, были насильно перетянуты сюда некоей силой, которая, по моему мнению, вполне разумна, хоть и не совсем понятна человеку. Точнее, я бы сказал, что совсем не понятна. Иногда эти люди и предметы могут на короткое время вырываться обратно… Но со временем, почти неизбежно, этот мир (хотя это определение как-то плохо подходит к живому существу) поглощает их. По какой-то причине я мог уходить и возвращаться вновь, когда пожелаю. И я выбрал пребывание здесь, чтобы спастись от того горя, которое на меня обрушилось, а еще для того… Чтобы найти убийцу моего сына. Считайте, что мое состояние на той стороне, которое теперь неизбежно проецируется на меня и тут, в какой-то мере является следствием моего выбора… В отличие от других.
– То есть, – перебил Андрей, – это значит, что я так и останусь тут навсегда?!
– Не торопитесь, – сказал Антон Михайлович. – Я повторюсь, что почти все, о чем я говорю, лишь домыслы. Постарайтесь представить, что некое, совершенно чуждое нам существо, почти не понимающее законов нашего мира, попало сюда по ошибке из… Ну, скажем так, из другой параллельной реальности, как бы странно это ни звучало. Оно не имеет понятия, по каким принципам выстроена наша реальность, однако стремится создать нечто знакомое для себя, согласно представлениям и некоторым первоначальным данным о нашем мире, которые оно все же смогло тем или иным образом изучить. Можно предположить, что в понимании или, скорее, восприятии этих данных ей помогли люди, например, печально известный Алексей Москарев. Отчасти это объясняет, почему он – единственный известный мне человек, способный принимать ее сигналы, если, конечно, он верно их истолковал. Я полагаю, что та, кого он называл Матерью, хотя мне ближе понятие Бездна… Позже я объясню почему… Прекрасно выстраивает причинно-следственные связи, однако не обладает глубоким пониманием человеческого существа.
Андрей снова удивился осведомленности собеседника. Выходит, он тоже читал записи Москарева, а это значит, что отец Лизы был не единственным.
Антон Михайлович торопливо продолжал, будто зачитывая лекцию.
– Кто же она такая? Неведомая сила, бывшая тут всегда и которую большинство людей просто не видит и не чувствует, или же нечто чужое, попавшее в наш мир из совершенно иного пространства, времени, места? Мне ближе второй вариант, он же представляется мне более логичным. Мне думается, что Мать – просто испуганное существо, случайно провалившееся в наш мир, подобно тому, как в чужой мир провалились мы с вами. Может статься, это существо, обладающее неизвестной нам силой, ужасно напугано этим чуждым для нее, но привычным для нас миром. Оно не понимает его и пытается подстроить под себя. Собирает из отдельных кусков, будто мозаику, воссоздает нечто знакомое себе. Но, поскольку наш мир и мир Бездны различны до той степени, которую мы даже не способны понять, выходит уродливая копия, абсурдное подражание и кошмар для любого нормального
