Интересно, подумал Маркус, примет ли такое объяснение Вседержитель. Ну да оно в любом случае окажется обоснованным в глазах Конкордата и Военного министерства, а уж это куда важнее. Вседержителя Маркус боялся гораздо меньше. Господь в безграничном своем милосердии способен простить солдата, сбившегося с пути истинного, а вот Последний Герцог — вряд ли.
Фиц что–то говорил, но Маркус не уловил из его речи ни единого слова. В последнее время он не высыпался.
— Что ты сказал? — спросил он вслух.
Лейтенант, прекрасно осведомленный о состоянии начальника, терпеливо повторил:
— Я сказал, что почти весь личный состав уже на берегу. Кавалерии нет, увы, зато полковник привез по меньшей мере две артиллерийские батареи. Капитан Каанос по одной отправляет роты вверх по склону.
— Хватит ли в форте места, чтобы всех разместить?
Фиц кивнул.
— Мне бы не хотелось выдерживать осаду, но денек–другой мы выстоим.
Последняя фраза была чем–то вроде шутки. Как, впрочем, и сам Форт Доблести. Подобно прочному замку на хлипкой двери, он исполнял свое предназначение только до тех пор, пока незваные гости не пускали в ход силу. Форт был возведен в те дни, когда самую серьезную опасность для укреплений представляли собой катапульты или, может быть, тараны. Отвесные высокие стены были сложены из местного известняка, который раскрошился бы, точно мягкий сыр, под первыми же ударами чугунных ядер. Нападающим не понадобилась бы даже тяжелая осадная артиллерия, — чтобы взять форт, хватило бы и одной полевой батареи, особенно если учесть, что защитникам негде было бы разместить свои орудия для ответного огня.
По счастью, в ближайшем будущем осада форту не грозила. Ворданаи ретировались из Эш–Катариона, бывшей столицы принца, и, поскольку их намерение покинуть Хандар было очевидно, искупители удовольствовались тем, что пристально проследили за их исходом. Тем не менее Маркус обглодал себе ногти до живого мяса за все эти недели ожидания флота.
— Что ж, — произнес он, — пойдем, пожалуй, знакомиться с полковником.
Лейтенант деликатно кашлянул. Маркус достаточно долго общался с Фицем, чтобы без труда перевести этот звук в слова: «Сэр, вы собираетесь сделать нечто крайне глупое и/или неуместное». Он окинул взглядом комнату, потом посмотрел на себя — и сообразил, что имел в виду Фиц. Маркус был одет, строго говоря, не по уставу: рубашка и штаны хоть и синего цвета, почти близкого к норме, но пошиты в Хандаре, поскольку дешевые изделия ворданайских фабрик давным- давно уже выцвели либо истрепались. Капитан тяжело вздохнул.
— Надеть парадную форму? — обреченно спросил он.
— Это было бы в высшей степени подобающе, сэр.
— Верно. — Маркус поднялся на ноги и поморщился, когда затекшие мышцы отозвались ноющей болью. — Пойду переоденусь. Посторожи снаружи и, если полковник вдруг явится сюда, постарайся его задержать.
— Есть, сэр.
«Если б только, — думал Маркус, глядя, как лейтенант плавной поступью покидает кабинет, — если б только я мог целиком и полностью возложить общение с полковником на Фица! Парень явно знает толк в таких делах».
К парадному мундиру прилагалась парадная шпага, которую Маркус не надевал с тех пор, как закончил военную академию. Теперь из–за тяжести шпаги его словно перекосило, а торчащие назад ножны представляли серьезную угрозу для окружающих всякий раз, когда капитану по забывчивости случалось чересчур резко поворачиваться. Парадная форма, пролежавшая пять лет на дне сундука, показалась ему гораздо более синей, чем помнилось. Одевшись, Маркус для приличия провел гребнем по волосам и, воспользовавшись обмылком, наскоро ополоснул лицо.
— Господин старший капитан, да вы сущий франт! — промолвил Адрехт, нырнув в палатку. — Надо бы вам почаще надевать парадную форму.
Маркус, сражавшийся с одной из бесчисленных латунных пуговиц мундира, упустил ее и от души выругался. Адрехт расхохотался.
— Если хочешь сделать доброе дело, — проворчал Маркус, — так хотя бы помоги.
— Разумеется, сэр! — тут же отозвался Адрехт. — Всегда рад услужить.
Все упоминания о старшинстве или должности Маркуса были со стороны капитана Адрехта Ростона безусловной насмешкой. Он учился в военной академии вместе с Маркусом и был младше его на целых семь минут — ровно столько времени прошло на выпускной церемонии между оглашением их имен. Это обстоятельство было для обоих предметом шуток — до тех пор, пока не погиб Бен Варус, и разрыв в семь минут не определил (к несказанному облегчению Адрехта), что бремя командования полком должно лечь на плечи Маркуса.
Адрехт был высокого роста, с крючковатым носом и худым, чисто выбритым лицом. Закончив военную академию, он перестал подстригать свои щегольские темные кудри. Пронзительный взгляд умных голубых глаз и едва заметный изгиб рта создавали впечатление, что он вот–вот одарит собеседника ехидной усмешкой.
Маркус командовал первым батальоном, а Адрехт — четвертым, который на марше неизменно замыкал строй. Капитан Ростон и два других командира батальонов, Вал и Мор, а также покойный Бен Варус и его брат с самого прибытия в Хандар стали для Маркуса второй семьей. По сути, первой и единственной.
Маркус застыл в стесненной позе, пока ловкие пальцы Адрехта застегивали пуговицы и расправляли ворот мундира. Глядя поверх макушки друга, он спросил:
— У тебя была какая–то причина явиться сюда? Или просто не терпелось посмотреть, как я опозорюсь?
— Да ладно тебе. Можно подумать, это такая уж редкость. — Адрехт отступил на шаг, полюбовался делом рук своих и удовлетворенно кивнул. — Судя по наряду, ты отправляешься на встречу с новым полковником?
— Верно, — кивнул Маркус, стараясь не показывать, как мало
