Казалось, Трамп воспринял атаку как личный выпад. Асад утверждал, что уничтожил все химическое оружие, подписал конвенцию, и теперь вероломно нарушил свои обязательства.
Хорошо, сказал Мэттис, я займусь этим. И повесил трубку.
«Ничего такого мы делать не будем, — сказал он своему старшему помощнику. — Нам нужны более сдержанные шаги».
Они занялись разработкой трех вариантов воздушного удара — ограниченного, среднего и масштабного.
Мэттис считал, что новой администрации представилась прекрасная возможность сделать что-либо, не заходя слишком далеко, но определенно больше, чем Обама.
В 2012 г. Обама объявил, что применение Асадом химического оружия будет означать пересечение красной линии. В следующем году правительственные силы провели еще одну газовую атаку, в результате которой погибло 1400 гражданских лиц. Обама приказал военным подготовить план удара, но медлил. Он не хотел втягиваться в очередной — и потенциально затяжной — вооруженный конфликт.
Помощь Обаме пришла оттуда, откуда ее ожидали меньше всего. Российский лидер Владимир Путин выступил посредником в переговорах с Асадом, убедив того согласиться на уничтожение всех имеющихся запасов химического оружия. Из Сирии были вывезены шокирующие 1300 т химических боеприпасов.
Обама наслаждался успехом. В 2014 г. он заявил: «Мы добились важного достижения в предотвращении распространения оружия массового уничтожения — ликвидации задекларированного Сирией арсенала химического оружия». Госсекретарь Джон Керри пошел еще дальше: «Мы уничтожили 100% химического оружия» в Сирии.
Секретные разведывательные данные не подтверждали этого. В 2016 г. директор Национальной разведки Джеймс Клеппер публично объявил: «Сирия раскрыла не все элементы своей программы по химическому оружию».
Гражданская война в Сирии стала стратегическим поражением для Обамы. Конфликт стремительно разгорался, число погибших превысило 400 000, миллионы были вынуждены бежать из страны.
После химической атаки Макмастер и Дерек Харви, директор по вопросам Ближнего Востока в Совете национальной безопасности, в срочном порядке принялись разрабатывать варианты ответа.
Бэннон узнал о происходящем. Это невозможно было не заметить. Когда Трамп загорался чем-то, волны жара расходились по всему его окружению. Бэннон столкнулся с Харви в коридоре Западного крыла.
«Что за хрень вы там затеяли?» — спросил он.
«Разрабатываем варианты для президента, — ответил Харви. — Он затребовал их, и мы запустили процесс».
Процесс выработки предложений в Совете национальной безопасности был именно тем, что ненавидел Бэннон. По его убеждению, этот процесс с его устаревшей доктриной «Америки как мирового жандарма» был явно перекошен в сторону жесткого ответа, военных действий. Мы должны вмешаться и навести порядок — было их мантрой. А они даже не ответили на вопрос Трампа, зачем Соединенным Штатам такое масштабное присутствие на Ближнем Востоке.
Бэннон видел в этом руку Иванки. Она лучше других знала, как манипулировать отцом. Она приносила ему в резиденцию фотографии страдающих или мертвых детей. Газовая атака была вопиющим преступлением, с этим Бэннон был согласен, но военный ответ был именно тем, чего Трампу следовало избегать любой ценой.
Дерек Харви был прямо противоположного мнения. Он устал от политики национальной безопасности, которая не давала убедительных результатов. Сирия была классическим примером словесной войны и полумер, которые не столько решали, сколько усугубляли проблему. Это был шанс дать максимальный военный ответ.
Средний вариант предполагал нанесение удара 60 ракетами Tomahawk по одной авиабазе.
«У нас есть возможность сделать гораздо больше, — убеждал Харви Макмастера. — Нужно ударить сразу по нескольким аэродромам». Такой удар мог оказать реальное воздействие. «Мы должны лишить их авиации, потому что это одна из основ силы режима. Мы должны попытаться переломить ситуацию и усилить давление на режим, чтобы подтолкнуть его к политическому урегулированию».
Харви считал, что они должны «лишить его [Асада] не 15 или 20% военной авиации, а порядка 80%». Это означало, что им нужно использовать 200 ракет Tomahawk, а не 60, как предполагал средний вариант.
«Дерек, я все понимаю, — сказал Макмастер, — но мы должны учитывать позицию Мэттиса… он уже обвинил меня в том, что мы идем в опасном направлении».
Мэттис ратовал за осторожность. Военный ответ в любой форме был сопряжен с риском. На сирийских аэродромах работали русские. Если погибнут русские, это будет совершенно другая игра — конфронтация или катастрофа.
Чтобы обсудить варианты, было назначено заседание Совета национальной безопасности. Бэннон воспользовался своей привилегией свободного доступа в Овальный кабинет, чтобы поговорить с Трампом с глазу на глаз. Он сказал, что нанесение ракетного удара, как рекомендовали советники, никак не вписывается в стремление Трампа покончить с дорогостоящими зарубежными обязательствами и войнами, которые взвалили на себя США.
Приходи и изложи свою точку зрения, сказал Трамп.
В публичном заявлении от 4 апреля Трамп обрушился как на Асада, так и на Обаму: «Эти отвратительные действия режима Башара Асада являются следствием слабости и нерешительности предыдущей администрации США. В 2012 г. президент Обама заявил, что устанавливает “красную линию” в отношении применения химического оружия, но так ничего и не сделал».
На заседании Совета национальной безопасности были представлены три варианта ответа: жесткий, умеренный и слабый. Первый — удар 200 крылатыми ракетами по основным сирийским аэродромам; второй — удар 60 ракетами; третий предполагал минимальный удар или же вообще отсутствие такового.
Выбор потенциальных целей был большим. В 2013 г., когда Обама пригрозил ракетным ударом, он утвердил целый список, включая правительственный комплекс в Дамаске, служивший базой для программы химического оружия. Но Мэттис и Пентагон считали необходимым максимально ограничить масштабы удара.
В результате Мэттис оставил только один аэродром, по которому планировалось выпустить 60 ракет Tomahawk. Жилой комплекс на аэродроме также был исключен из списка мишеней, поскольку там могли находиться члены семей.
«Если это стандартный ответ, — заявил Бэннон, — то позвольте показать вам фотографии из Центральной Африки. Ок? Или напомнить вам о том, что происходит в Гватемале и Никарагуа. Если вы называете этот гребаный ракетный удар стандартным ответом, давайте наносить их повсюду. Давайте делать это во всех странах». Он считал, что президент на его стороне.
«Это будет очередной мелкий укол», — продолжал Бэннон. Если вы хотите ударить, то сделайте что-то впечатляющее, саркастически добавил он. «А это в стиле мадам Клинтон, — выдал он самое тяжкое оскорбление. — Сбросить пару крылатых
