«Тогда, — спросил Дауд, — почему вы сказали директору Коми — фактически попросили его закрыть дело Флинна? Как вы можете это объяснить?»
«Я никогда такого не говорил», — возразил Трамп.
«После этого разговора он составил служебную записку, — сказал Дауд. — И рассказал об этом друзьям».
«Я такого не говорил, — повторил Трамп. — Джон, я стопроцентно такого не говорил».
«Но он утверждает… »
«Он лжец! — раздраженно заявил Трамп, после чего его прорвало. — Этот тип — мошенник и лжец. Он темнит с делом Клинтон, потом составляет эти служебные записки и сливает информацию».
Президент обрушил на Коми лавину критики. Это была безостановочная гневная тирада. Дауд попытался вмешаться, но бесполезно. Трамп выложил все.
«Послушайте, — сказал Дауд, когда буря ненадолго утихла, — вы не можете так отвечать на вопросы. Они будут говорить неприятные вещи. Но так нельзя. Договорились? Оставайтесь вежливым».
«Ладно, черт возьми!»
6 января «он [Коми] сказал вам, что расследование в отношении вас не ведется»?
«Да, сказал».
«Он имел в виду непристойное поведение, а не сговор, верно?» — спросил Дауд. Это была одна из версий команды Мюллера.
«Чушь собачья! Ничего такого он мне не говорил».
Дауд ему поверил, поскольку впоследствии Коми подтвердил, что на тот момент не велось никакого расследования.
Следующие полчаса были абсолютно бесполезными. «Все это сфабрикованное дерьмо!» Трамп повторял все то, что писал в Twitter или уже говорил раньше. Дауд так и не сумел продвинуться дальше. Президент кипел от негодования. Дауд подумал, что, будь вместо него Мюллер, Трамп уволил бы его на месте. Казалось, Трамп сейчас взорвется: «Почему я обязан сидеть здесь и отвечать на эти вопросы? Я — президент Соединенных Штатов! »
Дауд пожал плечами. Это была не просто потеря времени. Это был полный кошмар. Президент Соединенных Штатов исходил гневом, словно оскорбленный шекспировский король.
В конце концов Трамп немного поостыл и взял себя в руки.
«Господин президент, вот почему вы не можете давать показания, — сказал Дауд. — Я знаю, вы верите в то, что говорите. Вы так думаете. Таково ваше мнение. Но когда вы отвечаете на вопросы, когда даете показания, вы должны излагать только факты. Если вы не знаете фактов, вам лучше говорить: “Боб, я не помню. Столько всего происходит вокруг, что я не могу помнить все”. И не выкладывать все, что приходит в голову».
Затем Дауд протянул Трампу черновик письма, адресованного Мюллеру. Тема гласила: «Запрос показаний по факту предполагаемого воспрепятствования отправлению правосудия».
Прямая декларация президентских прав была напечатана жирным шрифтом: «Он мог, если бы захотел, распорядиться о прекращении расследования или даже воспользоваться своим правом на освобождение от обвинений, если бы того пожелал».
Трамп внимательно прочитал 22-страничное письмо. Время от времени он останавливался и зачитывал некоторые абзацы вслух. Он сказал, что ему понравилось письмо: «Вот это, я понимаю, действительно сильные аргументы. Мне нравится, как это представлено». Его восхитили 59 ссылок.
«Сегодня один из лучших дней за все это время», — восторженно продолжил он. Дауда всегда поражала его способность мгновенно переключаться между полярными эмоциями. «Это превосходно, действительно превосходно. Это именно то, что я всегда думал об этом деле, и даже лучше. Теперь я понимаю. Я вижу, что вы делаете».
Отлично, сказал Дауд.
«Давайте припрем их к стенке. Но вы не хотите, чтобы я давал показания?»
«Нет, — ответил Дауд. — И давайте закроем этот вопрос. Возможно, если они будут настаивать и дойдет до какой-то критической точки, я предложу Бобу дать мне вопросы, которые он хочет задать. Мы на них ответим. Напишем сценарий. Вы придете, зададите вопросы, а он прочитает ответы. Какие могут быть возражения, если все, что мы предоставляли вам до сих пор, было абсолютно надежным? К тому же президент попросту не в состоянии помнить всего. И кстати говоря, он сам выразил желание встретиться с вами и поговорить об этом, но ему нужна помощь [в виде сценария]».
«Конечно, я смогу это сделать, — сказал Трамп. — Отличный план».
«Хорошо, — сказал Дауд, — а теперь представьте, что если бы вам пришлось отвечать на вопросы Мюллера без сценария».
«Не знаю, Джон. Мы только что попробовали. Вы считаете, что я провалился?»
«Да. Но, г-н президент, я вас не виню. Дело не в том, что вы лжете, или не сможете справиться, или что-то в этом роде. Учитывая ваш ежедневный поток информации… Возьмите хотя бы то, что вы делали сегодня после обеда».
Пока они разговаривали, их прерывали несколько раз, включая два коротких брифинга по международным вопросам и несколько секретных документов, которые Трампу нужно было срочно подписать. Как президент мог все помнить?
«Понимаете, — продолжил Дауд, — при такой загруженности невозможно помнить все, что происходило шесть или девять месяцев назад».
«Вот именно, — подтвердил Трамп. — Я на вашей стороне. Я действительно не хочу давать никаких показаний».
На следующий день после этого разговора Трамп позвонил Дауду. «Я спал как убитый, — сообщил он. — Мне понравилось ваше письмо. Можете дать мне копию?»
«Нет», — твердо сказал Дауд.
Президент послушно не стал настаивать.
В понедельник 29 января 2018 г. Дауд и Секулов подписали письмо. 1 февраля Дауд позвонил Куорлзу и договорился о встрече. Передача письма напоминала сцену из шпионских фильмов. Куорлз спустился на улицу и сел в припаркованную машину Дауда.
Они обменялись несколькими любезностями и спросили друг друга о детях.
«Итак, вот письмо», — сказал Дауд.
«Что это?»
«Ответ на ваши 16 тем, — сказал Дауд. — Мы излагаем нашу позицию. Мы оставляем дверь открытой. Но будем настаивать на конкретных вопросах.
