— С супа, — тут же вклинилась одна моя слишком активная клиентка. — Погрейте и подайте ему порцию вашего бульона с домашней лапшой, а после несите все, что захочет. И мне чай с блинчиками. И клубничный джем, если есть.
— Как скажете, миссис Поук, — радостно улыбнулся паренек, сбегая от нашего столика в сторону кухни.
— Значит, были здесь всего раз? — прищурившись, уточнил я, отчего-то совершенно не желая ругаться по поводу ее незаконного вмешательства в мой рацион. Ну, уступлю ей в малом, пусть решит, что чего-то да стоит…
— Может быть, два раза, — пожала плечами Кэтрин Поук, присаживаясь напротив и второй раз за все время открыто улыбаясь. — Первое у них очень вкусно готовят, поверьте. А потом травитесь, чем пожелаете.
Я смотрел на нее, старательно сохраняя надменное выражение. Мне очень хотелось думать, что оно не подведет… Потому что любоваться женщиной напротив было неправильно. Это противоречило многим моим принципам… да что там, почти всем. Но пришлось признаться себе — улыбка Кэтрин Поук меня очаровывала и, как следствие, сбивала с толку. Но самым поразительным было то, что она этого не понимала. Муженек взрастил в ней массу комплексов и привил синдром отличницы, а после бросил, наигравшись. И последнее настораживало. Насколько я знал Роджа Поука, он всегда был очень жадной и дальновидной заразой. Тогда как такой человек мог сознательно упустить из рук Кэтрин, магический потенциал которой поражал? Нет, что-то здесь было неправильно, нелогично…
— Ваша магия, — заговорил я, нарушая тишину за нашим столиком. — Давно она пропала? Ну, перед тем как проявить себя вновь?
— О да. — Кэтрин грустно кивнула, комкая салфетку со стола. — Окончательно она перестала отзываться несколько лет назад.
— И что говорил на это ваш супруг?
— Родж? Ну, поначалу он был очень расстроен. — Кэтрин уставилась в витрину, явно погружаясь в воспоминания. — Он помогал искать специалистов, от лекарей до мозгоправов. Все в один голос твердили, что дар меня не покинул, что выгорания не было, что все вернется… Но ничего не возвращалось. И однажды Родж просто махнул рукой и мне велел смириться. Он тогда быстро поднимался по карьерной лестнице, и у него начался настоящий сдвиг по поводу репутации. Родж стал иначе одеваться, двигаться, говорить… Все время ездил на какие-то курсы, проходил дорогостоящее обучение, улетал в командировки. А я ждала его дома. — Она выпрямилась и посмотрела прямо на меня. — Я могу представить, как раздражала его. Потеряв дар, я не умела больше ничего, кроме как преданно ждать дома.
— Миссис Поук, — я чуть склонился в ее сторону и, хмурясь, сказал очевидное: — может быть, вас это удивит, но умение преданно ждать нынче не менее ценно, чем сейф, набитый драгоценностями. Просто ваш муж — козел обыкновенный из разряда парнокопытных и тугих на ум. И давайте на этом прекратим самобичевание, а то у меня на него аллергия.
Кэтрин Поук удивленно вскинула брови, открыла рог, чтобы что-то ответить, но передумала. Кивнув, она улыбнулась уголками губ и, оставив в покое несчастную салфетку, вдруг выдала:
— Мне нравится находиться в вашем обществе, Адам. Хоть вы и ведете себя, как…
— А вот и наш заказ, — перебил ее я, намеренно громко радуясь появлению официанта.
Ненавижу признания подобного рода. Все эти милые тонкие женские штучки. И не представляю, как реагировать на подобное. Гораздо привычнее слышать что-то вроде: «Негодяй, хам, сволочь…»
— Ваш суп. — Передо мной поставили слегка дымящуюся тарелку с бульоном, от запаха которого снова свело внутренности. Сколько же я не ел горячего? Наверное, с тех пор, как принял заказ от предыдущего клиента. Все-таки эта работа когда-нибудь добьет меня.
— Вы напоминаете моего профессора из университета, — услышал голос Кэтрин, уже заканчивая со своей порцией.
— Такой же потрясающий? — спросил, не отрываясь от еды.
— В некотором роде. — Она помолчала и договорила спустя несколько секунд: — Ему было сто два года. И да, он потрясающий специалист, и в этом заключалась его беда.
Отставив в сторону пустую тарелку, я откинулся на спинку стула и, вытерев губы салфеткой, выжидающе уставился на свою спутницу.
— Он умер год назад. — Отпив чай, Кэтрин подняла глаза и уставилась на меня не мигая. — За работой. Чинил очередную вещь и, как всегда, забыл о том, что сам не бессмертен.
— Но до ста лет он все же дожил, — усмехнувшись, проговорил я, прекрасно понимая, к чему она ведет, — это редкое везение.
— Везение здесь ни при чем. У профессора была жена. — Кэтрин тепло улыбнулась. — Мне посчастливилось быть с ней знакомой. Она все время ругалась, что он себя не жалеет, и буквально силком заставляла его оторваться от работы, делая перерывы на еду и сон.
— Так это она стала для вас примером?
Миссис Поук дернула подбородком, сцепила руки в замок и отвернулась. Я уже решил, что она наконец-то обиделась и замолчит, но не тут-то было.
— Быть такой женщиной в жизни талантливого мужчины — большая радость. Мне так казалось. Вроде как и ты вносишь свою лепту во все его шедевры, потому что стоишь на страже его здоровья.
— Глупость какая. — Я налил себе чай, отпил немного и пояснил все еще молчавшей клиентке: — По-моему, приносить себя в жертву таким образом совершенно неправильно. Скажу больше: в большинстве случаев эту жертву не то что не оценят, но и сбегут, отмахиваясь трусами, к той, что будет заниматься собой и собственной карьерой. Но вы, разумеется, можете не верить мне.
— Я и не верила. Никому. А теперь поздно что-то менять в той жизни. Но, видит бог, в эту кабалу больше не сунусь.
— Не свяжитесь с талантливым мужчиной? — Я усмехнулся. — Замуж не пойдете?
— Что смешного? — не поняла Кэтрин.
— То, что вы говорите. Я видел много таких. Они выпутываются из тяжелого брака, зализывают раны, подвывая или истошно вопя, а потом, стоит только появиться на горизонте новому желающему взять их в жены…
— Не стоит стричь всех под одну гребенку!
— Стоит. Вы-то точно из той категории, миссис Поук. Вас же хлебом не корми — дай о ком-то позаботиться, приласкать, подлатать шмотки, постирать носочки.
— Вы идиот, мистер Боннер! —
