Опершись на стену, вдруг подумал, что меня совсем не унижает этот ее командирский взгляд. Даже наоборот. Я от него испытываю нечто вроде возбуждения, приятного, яркого и предвкушающего. Мне впервые по-настоящему нравилось кому-то подчиняться, пусть и в мелочах.
— Так что с Донной? — напомнил скорее себе, потому что вдруг стал терять нить разговора.
— Я ее обманула, — грустно сообщила Кэти, вновь прикладываясь к бокалу. Сделав глоток, задумчиво продолжила, глядя в пустоту: — Она отчаянно требовала сказать, куда ехать, что пришлось так и сделать.
— Ты что, послала ее? — усмехнулся я.
— Не так и не туда, куда ты думаешь, — закатила глаза Кэти. — Хотя, признаюсь, и этого безумно хотелось. Потому что она припадочная. Вот так. Можешь орать или злиться, но это правда! Твоя сестра при-па-доч-на-я! Да. Она валялась у меня в ногах, проклинала всех вокруг, а потом стала угрожать расправой. Больная. Как будто я и сама не знаю, как ужасно все сложилось. — Кэти передернула плечами. И вдруг доверительно шепнула: — Честно говоря, пусть лучше твоя племянница будет в отца, чем…
— Я понял, — прервал ее, не выдержав. — И спорить не стану. Но, увы, родственников не выбирают. Довольствуюсь тем, что есть. Так где она?
— В аэропорт отправилась, — отмахнулась моя гостья, расплескивая вино. — Я сказала, что Роджер повез Мари к матери. Знакомить с бабушкой.
— И она поверила?
— Как видишь, — Кэти развела руками в стороны, — я здесь одна. В твоем доме. Ты сказал сидеть, и вот я сижу. Привыкшая подчиняться. Жду новых распоряжений…
Она икнула, удивленно прикрыла рот рукой и вдруг расхохоталась.
Я оказался рядом в тот же миг. Отнял бокал с остатками янтарной жидкости, отпил глоток, перекатывая дивный напиток на языке, и скривился, ощутив не то, чего ожидал.
— Да! И вино у тебя — кислятина! — обличительно заявила Кэти, шмыгнув носом. — И чего я только в тебе нашла?
— Непередаваемую харизму? — подсказал я.
Она вскинула голову, прищурилась, погладила по щетине и хмыкнула, шепнув:
— Разве что вот, харизма…
Дальше я ждать просто не смог — впился в ее губы жадным поцелуем, не в силах сдержаться, утопая в нежных объятиях, прижимая к себе и слушая, как усиливается бег ее сердца рядом со мной. Она ведь и правда ждала, хотя была обижена и могла натворить много глупостей. Другая бы точно натворила. Но не Кэти.
И я вдруг четко осознал, что не хочу ее отпускать. Не только из своих объятий — из своей жизни. Ни сейчас, ни потом. К такой женщине меня всегда будет тянуть, где бы я ни был, чем бы ни промышлял.
Моя. Не отпущу.
ГЛАВА 19
— Просыпайся…
Поцелуй в уголок губ заставил меня сонно улыбнуться.
— Который час?
— Время ехать в Глемшир, — тихо проговорил некромант, продолжая гладить подушечками пальцев мое плечо.
Сначала я не поняла, о чем он толкует, зато когда смысл сказанного дошел, распахнула глаза и уставилась на него, гадая, что это значит.
— Я хочу посадить твоего мужа за решетку, — заговорил снова Адам, поняв, что от меня вопросов не дождется. — Хочу сделать все в соответствии с законом. Хочу лично присутствовать на суде и содействовать обвинителям. Он многих убил, не меньше людей покалечил и теперь должен понести заслуженное наказание.
— И поэтому я должна поехать в приготовленную им ловушку? — шепнула, понимая, что во мне говорит страх пополам с эгоизмом. Больше всего на свете хотелось забиться в уголок огромного дома Боннера и тихо отсидеться там, делая вид, что ничего не понимаю и помочь ничем не могу. Соблазн поступить именно так был настолько велик, что я практически не рассматривала других вариантов…
— Мы можем поступить двумя способами. — Адам сел рядом со мной, отчего кровать жалобно скрипнула. Он был предельно серьезен и смотрел на меня, не отводя черных глаз, полных понимания, а не осуждения. — В первом варианте мы приедем вместе. На тебя наденут прослушку, и ты войдешь в дом, где попытаешься вывести бывшего мужа на разговор. Нам нужны признания. Все это время я буду совсем рядом, вместе с десятком стражей порядка. И все мы рванем внутрь, как только почувствуем, что ты нуждаешься в помощи. Но есть и другой вариант. Я могу поехать в Глемшир один. Проникну в дом и вытащу Мари, убив Поука. Просто усыплю его тьмой, никто не поймет, а если и поймут, это еще нужно будет доказать. В любом случае свободным оттуда он не выйдет. Я так решил.
Он так просто говорил об убийстве, что я невольно задумалась: кто передо мной? Нахмурилась, сжала кулаки и опустила взгляд. Прислушалась к себе. Но не ощутила ни страха, ни осуждения.
Возможно, Роджер все-таки сломал что-то во мне, высвободив наружу черствость и надорвав человечность. Больше того, поняла: будь у меня шанс — сама бы попыталась избавить Громдуар от Поука. Потому что он зло, а зло должно быть наказано в назидание другим. Только вряд ли мне хватило бы силы духа на то, чтобы отнять жизнь, пусть даже у такого негодяя, как Роджер. Да и Адам не походил на того, кто стремится убивать во благо. Не зря столько лет он пытался найти способ прижать Поука легально…
— Мне не нравятся оба варианта, — сообщила наконец Адаму, после чего взяла его за руку, сжала длинные пальцы, проследила за одной из линий многочисленных татуировок, что тянулась от запястья к шее. Дотронулась до его лица, скользнув по скуле, заросшей колючей щетиной, и, чуть подавшись вперед, поцеловала плотно сжатые губы.
Он собирался продолжить начатое мною, но я тут же оттолкнулась, поднялась с постели и, кутаясь в простыню, отошла к окну. Какое-то время так и стояла молча, а Адам не спешил продолжить начатый разговор. Улегшись на бок, он подпер голову рукой и смотрел на меня, ожидая, не торопя и не пытаясь давить.
Я чувствовала, что Боннер примет любое мое решение и никогда не осудит, даже если скажу, что хочу прятаться здесь, пока он будет разбираться с моими проблемами, и даже если сбегу потом, осудив его за убийство.
