По правде говоря, сейчас Ориен была слишком взвинчена, чтобы действовать аккуратно. А когда увидела наглую, самоуверенную физиономию Савари, и вовсе едва удержала себя от того, чтобы не снести ему сознание сильнейшей силовой волной. И лишь понимание того факта, что тогда он просто не сможет ничего им поведать, пока удерживало Ори от воплощения этого желания в жизнь.
Но кое-что она все-таки сделала, просто не смогла удержаться. Заглянув ему в глаза, легко прошла сквозь ментальный щит, но не стала его ломать, а просто немного подкорректировала. Теперь в нем образовалась ощутимая брешь, дающая возможность влезть в голову мерзавца любому менталисту. Правда, для самого Армана каждое такое проникновение теперь будет отдаваться жуткой, безумной болью, способной попросту свести с ума. Ну и, конечно, Ориен сделала так, чтобы он отвечал чистую правду на любой заданный вопрос, существенно облегчив работу дознавателей. И лишь после этого посчитала свой долг выполненным.
Вот только гордо уйти из подземелий у нее не получилось. После всех переживаний, после бессонной ночи, после того, что она испытала, решив, что потеряла Литара, ментальное воздействие сыграло роль последней капли. Наверное, не окажись рядом капитана Мартина, она бы точно рухнула на пол. Но бравый служитель департамента правопорядка очень вовремя поймал ее под локоть, а потом и вовсе поднял на руки и понес наверх. И как она ни сопротивлялась, как ни отмахивалась, как ни уговаривала, но ее все равно доставили домой, где девушку уже ждала искренне волнующаяся мать.
Лиара сама напоила Ориен каким-то странным чаем и настояла, чтобы та поспала хотя бы пару часов. И Ори согласилась прилечь ненадолго, но стоило голове коснуться подушки, и веки сами собой закрылись, а сознание провалилось в такой необходимый и спасительный сон.
* * *Сознание к Литару возвращалось урывками…
Первый раз открыв глаза глубокой ночью, он несколько долгих секунд смотрел на совершенно незнакомый потолок, но как ни пытался повернуть голову, ничего не выходило. На какое-то мгновение он даже подумал, что собственное тело больше ему не подчиняется… и на этой мысли снова провалился в забытье.
В следующий раз он очнулся уже днем. Вокруг было светло, а рядом с кроватью, к его искреннему удивлению, сидела Эрлисса. Увидев, что брат пришел в себя, она всполошилась, но, вместо того чтобы позвать кого-то, вдруг улыбнулась и придвинулась к нему ближе.
Видимо, его недоумение отразилось на лице, потому что Лисса лишь расслабленно вздохнула и привычно усмехнулась.
– Да, братик, это я. И не нужно так удивляться. Между прочим, мы все за тебя очень переживаем, – проговорила она неожиданно мягким тоном. Но когда Лит никак на ее слова не отреагировал, вдруг напряглась и спросила: – Ты вообще меня слышишь?
Он уже хотел ответить, что, конечно, слышит, и даже попытался кивнуть, но перед глазами снова поплыло, а сознание накрыла темнота.
Потом он дважды просыпался ночью и даже смог повернуть голову из стороны в сторону. Правда, после этого снова мгновенно засыпал. Но только теперь спокойная темнота снов отступила, а ей на смену пришли странные видения. И в них он снова и снова дрался с кем-то в горящей комнате. С ужасом наблюдал, как брошенный кем-то нож летит прямо в его Ориен, врезается в ее тело. Как она падает и, умирая, говорит ему, что любит. Что все равно не смогла бы жить без него…
Эти сны повторялись постоянно, не оставляя его ни на мгновение. И в итоге он уже сам старался просыпаться чаще и делал все, чтобы не засыпать как можно дольше. Правда, получалось пока плохо, и время его бодрствования ограничивалось лишь несколькими минутами.
А однажды кошмары отступили, сраженные ярким светом. Ушли, изгнанные чистым сиянием. Таким теплым и приятным, что в нем хотелось греться бесконечно. И в какой-то момент Литару даже показалось, что с ним говорит его Ори. Будто это она светится… Сидит рядом, гладит его по голове и… прощается.
Он очень хотел открыть глаза. Посмотреть на нее. Сказать, чтобы она даже и не думала никуда от него уезжать. Сейчас он был готов умолять ее остаться с ним. Стать его женщиной перед Светлыми Богами. Его женой… Но, увы, так и не смог сбросить с себя оковы сна.
Ему казалось, что чувствует ее слезы на тыльной стороне своей ладони, прижатой к ее лицу. Ощущает прикосновения ее губ к своим губам. Слышит ее голос…
А потом она ушла… чтобы больше никогда к нему не вернуться. И в тот же момент исчезло и сияние, а в душе поселилась жуткая, холодная пустота.
Литар сам не понял, каким образом это ему удалось, но он все-таки заставил себя проснуться. Вот только когда у него наконец получилось, в комнате уже никого не было. И пусть то странное видение могло оказаться всего лишь очередным сном, но Лит почему-то не сомневался, что Ори на самом деле приходила.
Вдруг его внимание привлек звук открывающейся двери, и принц тут же повернул голову и уставился на нее с таким воодушевлением, которого даже сам от себя не ожидал. Но, вопреки ожиданиям, на пороге оказалась совсем не Ориен, а ее красноволосый папочка.
Увидев, что Лит не просто в сознании, а даже выглядит вполне сносно, Ридьяро удовлетворенно улыбнулся и направился прямиком к его постели.
– С возвращением, ваше высочество, – проговорил он, подходя ближе. – Разрешите, я проверю ваше состояние.
Когда Орте Гриан положил ладонь на его лоб, как обычно делали лекари, Литар поначалу даже немного смутился. Он-то понятия не имел, что у Рида есть способности к целительству. Да и не ожидал от него помощи. Все же, несмотря на взаимное уважение, друзьями они по понятным причинам так и не стали.
– Связь со стихией восстановилась полностью, – заметил ишерец, прикрывая глаза, чтобы лучше чувствовать внутренние энергии пациента. – Но организм очень слаб. Теперь необходимо обильное питание и отдых. Думаю, через три-четыре дня вы сможете встать. Но на полное восстановление уйдет не меньше нескольких недель.
– Что… со мной… случилось? – прохрипел Литар, и даже эти слова отдались в груди ноющей болью.
– Много чего, – ответил Ридьяро, присаживаясь в придвинутое к кровати кресло. – Вы защищали свой дворец и свою мать. А потом геройски приняли на себя метательный нож. Хотели отпихнуть Ори, а подставились сами. Было пробито легкое. Сердце только чудом оказалось не задето, ведь иначе даже я не смог бы
