– Ты не понимаешь! – несколько патетически воскликнул Орджоникидзе. – Думаешь, дело только вот в этом? Когда мы заказывали на Западе станки и заводы, то думали, что получим самое современное оборудование, а на самом деле, – он яростно взмахнул рукой, – они продали нам свое старье![61] Нам всё придется переделывать, всё… Кле, Бозишвили[62], как они, наверное, смеялись, когда подписывали с нами контракты! За такие деньги сбыть нам своё устаревшее дерьмо…
Сталин встал и, подойдя к окну, некоторое время смотрел на буйную зелень Старой площади. После чего негромко заговорил:
– Ты не прав. Они действительно в основном продали нам всё самое современное. Но современное из числа того, что уже находится в серийном производстве. А вот новые разработки нам никто предлагать не стал. Между тем эти разработки идут у них постоянно. Непрерывно. Как только они начинают строить новый стапель, новый проходческий щит, новую крекинговую колонну, так сразу же, буквально в тот же день, начинают работать над новым образцом. Не прекращая при этом совершенствовать и старый, понимаешь, Серго? – Сталин резко развернулся. – А у тебя есть люди, которые должны заниматься тем же самым, а? У тебя, Серго?
– Ты сам знаешь, какой у нас дефицит кадров, – зло отозвался Орджоникидзе. – Там, где у них, – он мотнул головой, – сидят три инженера, у меня, дай бог, – один техник! Где я тебе возьму людей, где?!
– Ты, видно, забыл, что в феврале семнадцатого нас в партии было всего двадцати четыре тысячи. Двадцать четыре, Серго! На всю страну! А в октябре нас стало уже триста пятьдесят. Потому что мы работали, а не жаловались…
– Я не жалуюсь! – горячо вскинулся Орджоникидзе. – Но есть вещи, которые быстро сделать невозможно! Откуда я возьму тебе инженеров и техников, откуда? Рожу? Так если собрать в одном месте девять беременных женщин – всё равно не получится родить ребенка за один месяц!
– А что ты сделал, чтобы найти их?
– Это ты мне говоришь? – вскипел председатель ВСНХ СССР. – Мне? Я пытаюсь как можно шире привлекать старых спецов, но ОГПУ постоянно вставляет мне палки в колеса! И никакой поддержки в этом вопросе я от тебя почти не получаю! А теперь ты пеняешь мне на то, что я плохо ищу кадры?
Хозяин кабинета усмехнулся.
– Скажи мне, Серго, ты слышал когда-нибудь такую фамилию – Макаренко?
– Макаренко? – Орджоникидзе наморщил лоб. – Это ты о завотделом промышленности из Одесского…
– Нет, – не дал ему закончить Сталин. – Это я о руководителе детской трудовой колонии ОГПУ имени Дзержинского. И бывшем начальнике такой же колонии имени Горького, что под Харьковом. Ты знаешь, что выпускники из его колонии выходят сплошь мастерами высокой квалификации – токарями, слесарями, инструментальщиками, сборщиками, техниками-агрономами. В семнадцать лет, Серго! Бывшие беспризорники, воры, малолетние бандиты… Вот тебе кадровый резерв, из которого ты уже за три-четыре года можешь получить отличного инженера, конструктора, проектировщика. Причем прошедшего и через голод, и через холод, и через тиф, и через разруху, знающего, как подводит живот, когда ты не ешь третий день. И поэтому преданного советской власти, давшей ему профессию, позволяющую всегда иметь кусок хлеба и, главное, надежду на счастливое будущее. А теперь ответь мне, Серго, – почему этим занимается ОГПУ, а не ты? И почему у нас в стране всего две таких колонии, а?
– Макаренко? – председатель ВСНХ озадаченно покачал головой. – Я проверю… И если всё это так, то й-а-а… я этим займусь.
– Хорошо, – Сталин сделал паузу. – А ещё ты совсем перестал заниматься марксистской теорией, Серго. Забросил политучебу…
– Да какая теория?! – вскинулся Орджоникидзе. – Тут на сон дай бог четыре часа остается. Не поверишь – уже забыл, когда последний раз вино пил!
– И всё равно зря, – хозяин кабинета направил на своего собеседника указательный палец со слегка желтоватым от постоянного курения ногтем и наставительно произнес: – Потому что если бы ты не манкировал теорией и внимательно отслеживал международное положение, то уже давно бы знал, что очень скоро – там, – Сталин махнул рукой в сторону окна, – разразится очередной экономический кризис. И весьма сильный. Вследствие чего десятки, если не сотни тысяч инженеров, мастеров и квалифицированных рабочих окажутся на улице, будучи выкинуты туда капиталистами, закрывающими свои, ставшие в кризис убыточными, производства. А ведь это те самые кадры, по поводу недостатка которых ты мне вот только что плакался. Причем они не только окажутся доступными для найма, но ещё и нанять их можно будет намного дешевле, чем в любое другое время… И скажи мне, Серго, у тебя есть план, как и где их использовать? Есть перечень мест и должностей, где они оказались бы нам полезны, а вот нанести серьезного вреда не смогли бы? Есть программа, как нашей промышленности подготовиться к их массовому использованию, – ну, там, как организовать изучение иностранных языков нашими специалистами, число потребных переводчиков для самих иностранцев, количество мест на курсах русского языка для тех из них, кто захочет или кому точно станет необходимо знание языка, и откуда взять для них нужное число преподавателей?
Орджоникидзе несколько мгновений молча смотрел на своего старого друга и товарища по подполью, потом опустил глаза и тяжело вздохнул…
Когда дверь за старым приятелем по революционной молодости закрылась, Сталин подошел к столу и, сняв трубку прямого телефона, бросил в нее:
– Десять минут никого не пускать.
– Понял, Иосиф Виссарионович… – отозвался секретарь. Хозяин кабинета положил трубку на рычаг и, повернувшись, вышел в небольшую дверь, ведущую в его комнату отдыха. Здесь был установлен сейф, в котором он хранил папки с, так сказать, личными делами тех «персоналий», которые попаданец там у себя, в будущем, счел достойными своего и его внимания. Здесь были многие – советские и зарубежные государственные и партийные деятели, известные писатели, инженеры и изобретатели, конструкторы и ученые, кумиры публики из числа актеров и драматургов, знаменитые летчики, полководцы, полярники, а также шпионы, перебежчики, предатели, убийцы, уголовные авторитеты и так далее… Войдя, хозяин кабинета включил свет и, плотно прикрыв дверь, открыл сейф и достал очередную папку. Следующий посетитель пока был не слишком известен, а между тем, судя
