И тут Тэхарс прогрохотал:
– Император Араэден слышит голос этого мира, способен пить свет жизни Эрадараса, оттого ему подвластна магия, что течет в телесных реках.
– Телесные реки? Я так понимаю, это вены?
– Истинно так, пресветлая императрица, это нити жизни, – произнес Эдогар.
Дракон с достоинством кивнул. А я поняла главную проблему жителей этого мира – склонность к излишнему иносказательному словоблудию! Нет, может, я, конечно, предвзята, но во имя Великого Белого духа, если у них столь явные расхождения в названии обычных банальных вен и артерий, то страшно представить, как тут обстоят дела с мерами весов и расстояний. А к слову:
– Уважаемый Тэхарс, а не подскажете ли вы, какое расстояние до Элиргара?
Ответ последовал незамедлительно:
– Четыре крыла.
Кивнув в знак того, что он был услышан, я повернулась к Эдогару. Пресветлый сообщил:
– Пять элих.
Потрясающе! И разбираться с этим тоже предстоит мне.
Эдогар, не говоря ни слова, создал портал, помог мне войти в него, а вышли мы уже у ворот столицы.
* * *Ворота не впечатляли. Основой их были два каменных светлых воина в доспехах и с крыльями на шлемах, их соединенные концами копья создавали арку, через которую все проходили в город по сверкающей белой дороге. Забора, кстати, не было, но, судя по сухой почве вокруг, никто не стремился пройти коротким путем, все входили исключительно по дороге. И тут одно из двух – либо очень законопослушные, либо… Присмотревшись к груде лохмотьев вдали на границе города, поняла, что определенно здесь присутствует второе «либо», и кто рискнет войти на территорию Элиргара не по дороге, останется валяться очаровательной грудой костей. Жестокий мир, что тут скажешь.
– Охранку вокруг города убрать, – решительно входя в ворота, приказала я.
Эдогар молча достал свиток, внес указание.
Войдя за городскую черту, я остановилась, с интересом разглядывая длинную широкую улицу, застроенную магазинами, лавочками и домами с широкими окнами внизу и неожиданно крохотными наверху. Везде гуляли красивые девушки… человеческие девушки. В ярких легких струящихся одеяниях, с распущенными, расчесанными до блеска волосами и в крайне дешевых украшениях.
– Я так полагаю – бордели? – прямо спросила у попутчиков.
Эдогар нервно закашлялся, зато дракон честно ответил:
– Да, сладкие чертоги для отверженных.
К слову – нас заметили. Но если в первый миг девушки окидывали заинтересованными взглядами, то стоило им увидеть руну на моем плаще, как улицы мгновенно опустели, а на пороге каждой лавки появились коленопреклоненные люди, как я поняла, владельцы. И как я догадалась, приглядевшись, – светлые. Это несколько удивило.
Удивило настолько, что, проходя мимо пятой по счету лавочки, я не выдержала и направилась к вывеске, недвусмысленно заявляющей: «Самые сладкие прелести».
И была остановлена Тэхарсом. Дракон молча преградил мне путь, а в ответ на мой вопросительный взгляд ехидно поинтересовался:
– Интересуетесь человеческими девушками? – И тут же жестко и непреклонно: – Недопустимое увлечение для пресветлой супруги императора Араэдена!
Внимательно глядя на него, я спокойно поинтересовалась:
– Простите, уважаемый Тэхарс, напомните, если вам не сложно, в момент представления вас кесарем прозвучали какие конкретно слова: «Нежная моя, это Тэхарс, твой телохранитель» или «Нежная моя, это Тэхарс, твоя нянька»?!
Лицо дракона пошло пятнами. Чешуйчатыми. А затем он молча и медленно отступил с моей дороги.
Так-то лучше.
Ничего не говоря более, я прошла к лавке, остановилась в двух шагах от склонившегося эллара и произнесла:
– Светлых дней, уважаемый.
Мужчину затрясло, он склонился еще ниже и торопливо проговорил:
– Да воссияет светило над деяниями, да благословенны светом будут дни ваши, пресветлая императрица, да…
– Да достаточно. И поднимитесь уже, – оборвала я его. И поинтересовалась: – Позволено ли мне будет войти?
После этого вопроса светлый потрясенно воззрился на меня, а я отстраненно отметила, что кожа у этого конкретного эллара чуть темнее, чем у того же Эдогара, да и прочих служащих императорской канцелярии. И нет, это не был оттенок, как у кесаря, другой, чуть землистый, не слишком приятный, на мой, человеческий взгляд. Светлый, неуверенно встав, посмотрел почему-то на Эдогара, потом, с промелькнувшим в глазах ужасом, на Тэхарса.
– Уважаемый, – привлекла я его внимание, – похвально, что вы уделяете внимание моим сопровождающим, но вопрос задала я, будьте любезны ответить мне!
Эллар, сглотнув, поправил дешевый потертый кремовый камзол и нервно ответил:
– Я искренне сожалею, но мне нечем порадовать высочайший вкус, пресветлая императрица.
Если, по его мнению, это был исчерпывающий ответ, то торговец ошибся.
– Почему? – прямо спросила я.
Побледнев до бело-серого оттенка, эллар нервно выговорил:
– За время правления пресветлого Элионея, город несколько… изменился… – Он сглотнул, вновь поглядел на моих спутников, но так как я всем своим видом выражала готовность слушать, был вынужден продолжить: – Темные не отличаются терпением и желанием скрывать низменные потребности… Все дома наслаждений были перенесены в начало города, чтобы темные… не тратили время на поиски, и… и также изменен ассортимент… – он снова гулко сглотнул, – любовных… приспособлений и прочего…
Великий Белый дух, там что, есть что-то похуже той книженции с картинками, которую кесарь совал всем своим блондиночкам? Как интересно…
И тут мужик рухнул на колени и возопил:
– Пощадите, пресветлая императрица!
– В смысле? – не поняла я.
– В смысле, император здесь все с землей сровняет, если вы это узреете, – мрачно сообщил мне Тэхарс.
Светлый при этих словах застыл.
– Сомневаюсь, – сказала я, решительно обходя светлого и направляясь ко входу.
– Гарантирую, – прорычал дракон. И вдруг добавил: – Или я сам сожгу, к проклятому пламени.
Игнорируя его заявление, я решительно вошла в лавку, бросив через плечо:
– Полномочий няньки вам никто не передавал, если помните.
В лавке оказалось… увлекательно. В том смысле, если смотреть с точки зрения увлечений некоторыми штуками… Мне лично все это напомнило Готмир и незабвенную картину рыжего муравьиного воинства, покоряющего ЭТО у рыжего, и… и в груди все сжалось от тоски. Отмела ненужные эмоции в единый миг, повторно огляделась. Не могу сказать, что мне было на что здесь смотреть, но вот кое-что весьма и весьма привлекло внимание. Небольшая книженция с черной обложкой без названия и прочего.
Подойдя, я брезгливо приоткрыла, и да, там были картинки. Очень… хм… своеобразные картинки, подобные коим я уже имела несчастье видеть.
– Пресветлая императрица, – раздался дрожащий голос торговца, – это трактат о плотской любви темных. Мы уничтожим все подобные издания сегодня же, они оскорбляют чувства светлых!
Да ладно, кесарь вон светлый, а чувства у него ни разу не оскорблялись.
– Посещаются ли сейчас данные увеселительные заведения? – закрывая книгу и поворачиваясь к светлому, вопросила я.
Нервно вытирая вспотевший лоб, эллар ответил:
– Они… пользовались спросом в любое время, пресветлая императрица, лишь несколько меняясь, исходя из запросов. В Эрадарасе много… тех, кто нуждается в… веселых девушках, чтобы… развеять грусть…
Он так старательно подбирал слова, что это даже было забавно. Складывалось ощущение, что, по мнению этого конкретного светлого, я вообще понятия не имею, что между мужчинами и женщинами бывает что-либо, кроме… хм… веселого
