– Кизил обязалась ответить на вопрос, а не спорить с тобой, женщина!
– Сколько они ее так продержат?
– Пока у нее не кончатся все сны, как вот у этой, – Кизил искоса глянула на меня, просеменила на угол полки и прижалась ухом к свисающему с потолка восковому шару с Пег.
– Мы могли бы потолковать с кем-нибудь еще, – Мо в отчаянии повернулась ко мне.
– Не могли бы. Она говорила за них всех. Единственный способ получить Пег назад – это сделать так, чтобы им расхотелось ее держать.
Некоторое время Мо скрипела мозгами… а потом зевнула.
– Я прям как набухалась.
– Для нас это неестественная среда, – я протянула ей пакетик кофеиновых таблеток.
– Сколько мы уже тут?
– Думаю, с час.
– Я что-то уже устала.
– Съешь таблеточку.
– Да не надо бы… – она все равно проглотила пару таблеток, для этой цели временно вынув изо рта вездесущую жвачку.
– Не надо бы… – я в ужасе закрыла рот рукой. – Так ты правда беременна!
Мо широко улыбнулась.
– Ну, я вообще-то и не врала. Я просто не ответила, когда ты спросила. В чем проблема-то?
– Тебе еще крупно повезет, если ребенок родится с двумя головами.
– Ты гонишь!
– У меня нет воображения, забыла? Тебе нужно срочно уходить.
– Никуда я не пойду, пока Пег не отпустят.
– Мо, это опасно!
– Ну, тогда решай проблему и выводи нас отсюда скорее, делов-то.
Я ринулась вон – к ней в комнату, искать маску. И нашла целую коробку. Маски для сна, с бирками, на каждой из которых значилось «Набекрень: новинка!». Большие яркие окуляры, плотно прилегающие к глазам, чтобы не выпустить наружу ни единого сна. Респиратор – фирменная фишка Мо: жутко неудобная по природе своей штука превратилась у нее в нечто идеально уютное.
Вырвавшись в свое время из Туранны, я сделала свою первую маску из отходов военного магазина. Тогда я спаслась в мир людей всего с парой снов в запасе, и сама идея, что сифонщики высосут их один за другим, была мне невыносима.
И самая злая, самая непростительная шутка была в том, что когда Мо сперла маску и начала в ней спать, она перекрыла нормальный отток снов, который происходит с каждым человеком на протяжении жизни. Маска сделала ее чем-то вроде гения. Ну, по крайней мере, так ее называли в фэшн-тусовке.
И если эта битком набитая масками коробка и есть настоящая причина того, что Касквим сделал из Пег козу отпущения, вина за это лежит на мне. Мо не могла знать, к чему это приведет, не могла предвидеть, что фэйри сочтут маски прямой атакой на основы их экономики – да вообще-то на саму их жизнь! Им же невдомек, как мало народу на самом деле видит во сне вещи.
– Она сказала правду? – прошелестел сзади голос Кизил.
Я резко развернулась, но она села мне на спину, обвила живот ногами, скрестила голые лодыжки в крепкий замок. Костлявая ручка вцепилась в плечо.
– Твоя подруга сказала правду, Бодливая Корова?
– Понятия не имею, о чем ты…
Тут вторая ее рука обогнула мою физиономию: в ней был зажат ржавый старомодный стеклянный шприц.
Одного этого зрелища хватило, чтобы меня прошиб холодный пот. Я замерла, потому что в противном случае я сейчас всей спиной врежусь в стену и раздавлю зловредную тварь. А этого я сделать не посмею. Я еще жить хочу. Должна жить, если намерена выудить отсюда Пег и Мо.
Надо бы глаза закрыть… но я была не в силах отвести взгляд от иглы.
– Давай, – сказала Кизил. – Брось их всех – девочку, женщину, младенца. Сделаешь, как я скажу, и я обещаю отдать тебе их еще до наступления ночи.
– И в каком, интересно, виде?
– Можем договориться.
– Не можем, – отрезала я.
– Правда?
Ее пальчики покрепче обхватили шприц, большой погладил поршень. Капля дымящейся бурой жидкости налилась на острие.
Так, только не бежать. Только не орать. Голос – когда он соизволил вернуться – звучал, как у маленькой девочки.
– Эта игла… не может меня уколоть…
– Заключай сделку, Бодливая Корова, – прошипела Кизил.
– Я их тут не брошу.
Очень медленно и мягко я отцепила ее руку от плеча и разомкнула замок ног вокруг пояса. Кизил взорвалась неистовой сумятицей движений, отпустила меня, громко и зло забила крыльями, взвилась над головой и всадила иглу мне в рот.
Я попыталась заорать, позвать Мо, но звука не получилось. Шприц проткнул язык – больно! – сонное снадобье наводнило рот и потекло вокруг зубов. Я попыталась было выплюнуть его, но сон уже всасывался в кровь, и разум начал заполняться кошмарами. Уколы, жидкость впрыскивается… кюветы из нержавейки, а в них иглы, грязные ампулы в пятнах крови… стерильные скарификаторы, широкие дыры в коже, от донорских игл – даже жуткие металлические иголки акупунктурщиков…
Фэйри снова подлетела ко мне и приземлилась на коробку с масками.
– Запрещено не отдавать сны! Если твоя подруга даст защиту кому-нибудь еще, мы ее убьем.
Я повозила языком, нащупывая дырку от иглы, но она исчезла.
– Это просто сон. Я его высосу, – сообщила я.
– Ну, попробуй, – проворковала Кизил, протягивая мне стебелек.
Он был длинный и тонкий… и нет, я просто не могла забыть (а раньше вроде всегда удавалось), какой острый и пустой у него кончик.
– Лучше бы ты заключила со мной сделку.
С колотящимся сердцем я вытащила из коробки совершенно новую маску, пошла обратно в Отвисалово и надела ее на Мо. С очками внутри получилось довольно причудливо, но спорить она не стала. Кизил следовала за мной по пятам, мрачная, но почему-то довольная.
– И как мы намерены сделать так, чтобы они передумали держать тут Пег? – поинтересовалась Мо из-под маски сдавленным голосом.
Я опустилась на кушетку, глядя строго на стену перед собой, и применила самый спокойный полицейский голос.
– Все будет хорошо. На их стороне сила, это да, но еще они тупые, и у них очень короткое внимание. Мы что-нибудь придумаем.
Ее рука взяла мою – такая теплая и сухая – и пожала.
– То, что они сейчас делают с Пег… это же самое они сделали и с тобой?
– Более или менее.
– И они еще говорят, что ты маетная?
– Я вообще-то злопамятная, не забыла?
Пальцы ее пробежали по шраму у самого локтя.
– Но почему они просто не избавятся от тебя, Лиз?
Я оттянула ворот рубашки и показала три оранжевых круга у ключиц, которых в человеческом мире не видно.
– Я помогла одному из них, в Гайпари – так они называют Париж.
– Ты – и в Париже? Не могу себе этого представить.
– Это был фейский Париж, Морин. В Версале и так далее я не была. Короче, Первоцвет поставила мне эти отметины, и теперь остальные не могут меня убить.
– Ты теперь ее зверушка?
– Нет.
– Она типа как борец за права домашнего скота?
– Ты меня уже задолбала со своими коровами.
– Эй, я не виновата, что это имя тебе так подходит. Ты просто бесишься, что я проникла в твою
