– Знаю… – Сэмми почувствовал, как его кровь потеплела от волнения. – А я думал, что те места давно вычистили…
– Возможно, и вычистили, но она там и, судя по всему, устроилась неплохо. – Люпус подмигнул. – Я ей рассказал про тебя, и она заинтересовалась. Молоденькая! – Он встал на четвереньки. – И одинокая. – Уже начав превращаться, Люпус добавил: – Просто я решил, что это тебя может заинтересовать.
И он исчез, только мелькнула в подлеске тень холеного зверя.
Сэмми смотрел ему вслед. От волнения он не сумел даже поблагодарить вервольфа. Девушка-вурдалак! Он уже почти простился с надеждой отыскать женщину своего рода, но если Люпус говорил правду – а он, несомненно, говорил правду, – жить еще стоило. Но тут неожиданная мысль поразила его.
Пещеры далеко, а он слишком давно не ел. Поход потребует сил, а у него их нет.
Смит с завистью взглянул на вурдалака.
– Счастливчик, – протянул он. – Мне бы сейчас девочку…
– Придется тебе соорудить для себя девочку самому… – невыразительно пробормотал Сэмми. Борис нахмурился:
– Что с тобой, Сэмми? Новость как будто хорошая. Ты ведь идешь конечно?
– Да как я могу? – горестно вздохнул Сэмми. – Ты же знаешь, что радиация стерилизует. А я не могу есть стерильную… еду. Здесь-то радиация была не такой сильной, поэтому я и продержался так долго. Но раздобыть что-нибудь существенное на дорогу – об этом и думать не стоит! – Сэмми сгорбился еще сильнее. – У меня не хватит сил. – Он снова вздохнул. – Один, всего один плотный обед – и я бы стрелой помчался. Только один хороший обед!..
– Не везет тебе, – легкомысленно заметил Смит. – Ну да ничего. Может, она подождет.
– Придержи язык! – рявкнул Борис. Он посмотрел на Сэмми, потом на Смита. Потом снова на Сэмми. Нервно провел языком по губам.
– У нас есть одна возможность… – проговорил он.
– Не забывай о Соглашении, – напомнил Сэмми. Ему явно пришла та же мысль, что и Борису, и он отверг ее именно из-за Соглашения.
– Но мы составляем кворум, – заметил Борис. – Мы могли бы временно приостановить действие Соглашения. Только на этот раз! – Он уже настаивал. – Рассуди здраво, Сэмми! При настоящем положении дел ни ты, ни я не протянем до их выхода на поверхность. Судя по тому, что говорит Люпус, они могут затянуть еще на год. А банки на складе Красного Креста почти все разбиты. И еще: что будет, когда они выйдут?
– Понимаю, – кивнул Сэмми. – Вам стоит только начать, а там – геометрическая прогрессия. Два, четыре, восемь…
– Он слишком молодой, – сказал Борис. – У него будет зверский аппетит. Он не сумеет быть осторожным – у него совершенно нет опыта. А ты слышал, что он говорил о контакте с теми, кто выйдет на поверхность? Сколько, по-твоему, шансов за то, что он нас попросту не выбросит за борт?
– Вы это о чем? – Смит переводил взгляд с Сэмми на Бориса и обратно. Те словно не заметили вопроса.
– Не знаю, не знаю, – медленно проговорил Сэмми. – Мы должны держаться друг за друга, чтобы не пойти ко дну.
– Мы и так пойдем ко дну, – сказал Борис. – Он все изгадит. Наверняка. – Он умоляюще сжал руку Сэмми. – Ну пожалуйста, Сэмми! Только один раз!
– О чем это вы говорите, образины? – взорвался Смит. Молодость и уверенность в своем превосходстве вызывали у него презрение к этим огрызкам прошлого. Он уже строил собственные планы, и в эти планы не входили ни Борис, ни Сэмми. Но и самоуверенность, и презрение слетели с него, когда он увидел выражение лица Сэмми.
– Нет! – закричал он, как громом пораженный внезапным осознанием того, что должно было произойти. – Нет! Вы не сможете! Вы не посмеете! Вы…
Он и Сэмми вскочили одновременно. Смит повернулся и бросился под защиту леса. Но далеко он не ушел.
Наглым зеленым юнцам редко удается обойти ветеранов.
© Перевод на русский язык, Вязников П.А., 1994
Джером Биксби
Бела
Старина Бастер, который только что мирно дремал в тенечке, вдруг вскочил, напружинил лапы, прижал уши и глубоко, хоть и негромко, зарычал. Так, как обычно рычал на гремучек.
Джонни Стивенс удивленно поднял голову.
Футах в десяти посреди дороги стоял незнакомый мальчик. Он подошел так тихо, что Джонни не замечал его, пока старина Бастер не зарычал.
Джонни перестал строгать. (Он сидел на траве в тени большого вяза возле дома Стивенсов и своим прекрасным большим охотничьим ножом с серебряными поясками на рукоятке остругивал палку, поглядывая на старину Бастера.)
Пес пригнул голову, пристально глядя на нового мальчика, оскалил зубы и рычал.
Джонни хотел было придержать Бастера за шкирку – ему показалось, что тот хочет броситься на чужака; но Бастер скосил на него испуганный глаз, и Джонни убрал руку – он знал свою собаку. А Бастер заскулил, поджал хвост и начал пятиться назад. Он вышел из-под вяза и продолжал медленно отступать, пока между ним и вязом не оказалось футов двадцать лужайки перед домом. Тут он остановился и поднял голову, точно хотел завыть, но не завыл, а постоял так секунду, по-прежнему глядя на нового мальчика (с поднятой мордой это было не так просто!), а потом повернулся и убежал за угол дома.
А ведь старина Бастер и медведя не боялся. Джонни пришлось как-то его оттаскивать от медвежьего следа.
Джонни повернулся к мальчику, чувствуя злость – и любопытство.
Мальчик выглядел дружелюбно, смотрел с интересом – и как-то потерянно. Он был темноволосый, худой, стройный, с большими глазами; черные жесткие волосы лежали на голове, точно шапка. Когда он заговорил, оказалось, что у него странный акцент; и он говорил как-то неуверенно, будто боялся или стеснялся.
– Привет, – сказал он.
Джонни Стивенс встал, и стружки с его колен упали в траву.
– Ты чего с Бастером сделал, а? – сурово спросил он.
– Я… я не знаю. Просто собаки меня не любят. Я не хотел его пугать, извини.
Джонни сердито свел брови.
– Ничего ты его не напугал, – проформы ради возразил он. – Просто он увидел что-то на дороге.
– Меня, – тихо объяснил новичок.
Джонни повернулся к дому. Бастер, наклонив морду до земли, по-прежнему прижав уши, осторожно выглядывал из-за угла. Новый мальчик тоже взглянул туда, и Бастер исчез, словно его дернули за задние лапы. Через секунду Джонни услышал, как когти пса протарахтели по крышке погреба на той стороне дома – значит, Бастер побежал в поле позади, где он всегда прятался, когда получал трепку.
