– О, отдайте его мне, молодой человек, – попросила миссис Ковач. – Он такой милый!
Она взяла волчонка у Джонни прежде чем тот успел возразить, что это опасно, и прижала к себе. Волчонок заскулил, поднял на миссис Ковач большие желтые глаза и, похоже, вовсе не собирался сопротивляться, прекратив всякие попытки вырваться.
Впрочем, Джонни был слишком несчастен, чтобы удивиться – или хотя бы заметить это.
– А теперь ступайте домой, молодой человек, – сказал мистер Ковач.
Джонни опять повернулся к двери.
– Но вы его выпустите потом, мистер Ковач? Ведь вы его не убьете?
– Не убью.
– И пожалуйста, попросите все-таки шерифа помочь вам искать Белу. Я тоже пойду, если… если вы разрешите. Я ведь знаю пещеры, как…
– С Белой все будет в порядке, – остановил его мистер Ковач.
– Когда вы его найдете… скажите, пожалуйста, что я прошу у него прощения, ладно?
– Ладно.
Джонни уже взялся за ручку двери, и тогда миссис Ковач мягко сказала что-то по-венгерски. Мистер Ковач хмыкнул и позвал:
– Минуточку, молодой человек.
Джонни повернулся.
– Да, сэр?
Волчонок уже сидел на столе, и миссис Ковач задумчиво почесывала ему загривок.
– Молодой человек, – медленно сказал мистер Ковач, – мне бы не хотелось быть излишне строгим. То, что вы сделали, было не слишком хорошим поступком, но, я полагаю, вас можно понять. И думаю, вас можно также и простить. Вы сразу же пришли к нам и все рассказали – и были готовы помочь исправить сделанное вами.
– Да, сэр?..
– Итак, вы можете впредь приходить к нам так часто, как пожелаете, и играть с Белой.
Джонни просиял.
– Да, сэр! Спасибо!
– Естественно, при условии, что вы более никогда не сделаете ничего подобного.
– Да, сэр! То есть, конечно нет, сэр!
– А теперь, – с некоторым нажимом сказал мистер Ковач, – я хочу еще раз убедиться, что правильно понял все случившееся в пещерах. Итак: нашему Беле стало плохо; вы уронили фонарик; когда же вы нашли его и вновь включили, Белы уже не было.
– Все так, сэр.
– И вы не видели, куда и как исчез Бела.
– Нет, сэр, не видел.
– А потом вы заметили волчонка.
– Ага, – Джонни ухмыльнулся. – Надо ж куда залез, дурачок! Хорошо еще, я его нашел.
– Хм-м… – произнес мистер Ковач. – Да.
Его глаза, которые стали еще чуточку больше и ярче, пока он расспрашивал Джонни, теперь блестели не так сильно; а пальцы, которые стали было чуточку еще более волосатыми, расслабились.
– А теперь вам лучше действительно идти домой. Я… найду Белу. Спокойной ночи, молодой человек.
– Спокойной ночи, мистер Ковач. Спокойной ночи, миссис Ковач.
Но когда Джонни в третий раз повернулся к двери, мистер Ковач опять задержал его:
– Еще одно, молодой человек…
Джонни остановился.
– Я был не вполне правдив с вами. Наш Бела на самом деле не то чтобы болен. Просто в определенные дни месяца он обязательно должен быть дома до наступления ночи, потому что… ну, я полагаю, это можно назвать традицией. Да, это такой венгерский обычай. Наш старинный родовой, семейный обычай. И его надо соблюдать – понимаете?
– Да, сэр.
– И мы не расскажем Беле о том, что вы не заблудились на самом деле, а зло над ним пошутили… если в свою очередь, вы дадите слово тоже никому не рассказывать о том, что произошло этой ночью.
– Да, сэр.
– Право, нам не хотелось бы выглядеть странными в глазах соседей. Обычаи у всех разные, молодой человек. И мы – все мы – тоже разные.
– Да, сэр. Папа меня тоже этому учил.
– А он учил вас всегда держать свое слово?
Джонни ухмыльнулся.
– Он меня порет, если я не выполняю обещаний.
– Итак – вы даете слово?
– Да.
– Вы будете хорошим товарищем для Белы, как я уже сказал. Итак – до свидания, молодой человек, спокойной ночи!
Улыбаясь, Джонни Стивенс пошел домой. Войдя в кукурузное поле, он начал насвистывать, поглядывая на большую полную луну. Интересно – в Венгрии она что, всегда в семь восходит?..
Да нет, конечно. Просто, наверно, они так рассчитали время, чтобы Бела был дома до ее восхода и выполнил этот самый обычай – что бы это за штука ни была. Хотя, хм, очень часто луна встает и намного раньше. Даже полная луна, как сегодня, – она обычно всходила с заходом солнца. Зимой так и в четыре часа.
А может, – Джонни кивнул сам себе, вспоминая школьные уроки, – может, Ковачи рассчитывали время возвращения Белы по сезонам, по месяцам. Может, даже по… по… как ее… широте. И длинноте.
Чудной обычай. Может, Бела когда-нибудь расскажет…
* * *Мистер Ковач задумчиво посмотрел на сына.
– Мы могли потерять все, – сказал он жене, – если бы мальчишка не уронил свой фонарик. Наша новая страна добра к нам… А теперь – теперь, Эва, пришла пора рассказать Беле, кто он…
© Перевод на русский язык, Вязников П.А., 1994
Питер Филлипс
Грезы – дело святое
В семь лет мне попалась книжка о привидениях. Наутро я в слезах прибежал к отцу.
– Они гнались за мной, па, – всхлипывал я. – А я не мог бежать, и остановить их нельзя было, у них клыки и когти, как в книжке, а проснуться я тоже не мог, па, хотел и не мог!
Папа пробурчал пару теплых слов о любителях забывать разные книжки там, где бегает малышня, потом взял мою ручонку в свою большую лапу и повел меня на пастбище (в нем было гектаров двадцать пять – самое подходящее место для такого разговора).
Отец мой был человек умный, всю жизнь проработал на земле и потому многое понимал в людях. Те, кто близок к природе, мудры – ведь все человечество, в конце-то концов, обязано своим существованием хорошей земле.
Папа уселся на пень и показал мне большой револьвер. Теперь я знаю, что это был тяжелый служебный кольт 45-го калибра. Тогда он мне показался огромным. Я видел раньше дробовики и спортивные ружья, но из ЭТОГО надо было стрелять одной рукой. Тяжелый он был – жуть! Он мне всю руку оттянул, пока папа учил меня, как его держать.
Папа сказал:
– Он убивает, Пит. Он может все остановить – и на этом, и на том свете. Он убивал львов, и тигров, и людей. Если правильно прицелиться, он уложит взбесившегося слона. Поверь мне,
