«Ты справилась, – раздался уже знакомый голос в моей голове. – Еще пятьдесят человек, и мы почти в расчете, тебе останется лишь возродить империю…»
Да уж, всего лишь пятьдесят человек. Вот же странно: тогда, убив человека в парке, я едва с ума не сошла и укрылась от правды, внушив самой себе, что это всего лишь сон, а сейчас благодаря мне погибло полсотни, и ни малейшего угрызения совести. Ну сто же, надо еще полсотни? Значит, я иду в монастырь. Но сначала… сначала нужно закончить все дела здесь.
Глава 14
Картен
Вот вроде бы только что во мне буквально бурлила энергия действия, а стоило покинуть храм, и былая эйфория и ощущение всесилия начали отступать, оставляя лишь безмерную усталость. Хорошо хоть выход из тайного хода сам отворился при моем приближении, к тому моменту, как впереди завиднелся тупик, я успела запаниковать – сил на то, чтобы сосредоточиться и разобраться в хитросплетениях ментальной защиты, у меня не было.
В подземелья императорского замка не вышла, а практически выползла. Нет, я, конечно же, еще удерживала относительно вертикальное положение, но это была отнюдь не моя заслуга, а стен, служивших мне опорой. Плетусь. Каждый шаг дается с неимоверным трудом, так и тянет сдаться – упасть и забыться в надежде, что потом придет облегчение. Только будет ли оно? Да и какой смысл пробираться наверх? Ведь там нет никого, кто смог бы мне помочь. Но я все равно иду. В голове туман, перед глазами все плывет.
Достигнув так пугавшего меня тюремного этажа, не удержалась и завалилась на какой-то топчан в одной из комнатушек, явно некогда служившей караульной. Стоило телу очутиться в горизонтальном положении, и глаза сами закрылись, а сознание уплыло в спасительное ничто.
Проснулась и в первый миг не поняла – где я? В душе паника. Озираюсь по сторонам, и тут приходят воспоминания. И да, вот теперь меня начали мучить жажда, голод и… совесть. Как бы оно ни было, но те люди были живыми. Да и вообще, в этот момент все минувшие события больше напоминали какой-то затянувшийся кошмар. Но это полбеды, страшнее всего то, что возникли сомнения – а была ли измена? Может, ослабленный в отсутствие регулярных жертвоприношений оракул просто-напросто обвел меня вокруг пальца, получив желаемое? Или вообще все было иначе, не так, как это видела и воспринимала, будучи одурманена? В одном я была уверена на все сто процентов – гибель пятидесяти магов на моей совести!
От осознания этого факта хотелось выть, биться о стены, плакать, в конце концов! Но на это не было сил, зато проснулась жажда жизни, и я, выбравшись из комнатушки, побрела наверх.
В здании находиться не хотелось. Вышла на улицу и… села прямо на подметенные ветрами ступени, ведущие ко входу во дворец. Несмотря на разгар осени, картенское солнце ощутимо пригревало, и вместе с уходящим из тела холодом исчезала и поселившаяся внутри тяжесть вины. Не бесследно, а как бы притуплялась, уходя на второй план.
И в какой-то момент вернулись запахи и звуки, в числе которых я с удивлением распознала пение птиц и аромат спелых фруктов. Ноги сами понесли меня прочь от пустого здания, и вскоре я очутилась в чудесном саду. Ветви плодовых деревьев склонились под тяжестью так и не снятого урожая, землю застилал ковер из падалицы, вокруг которой кружили насекомые: пчелы, осы и, да, вездесущие везде, кроме картенских земель, мухи. Это поражало, ведь по пути сюда я ни разу не заметила ничего живого!
На ходу срывая то яблоко, то персик, то еще какие-то неведомые, но невообразимо вкусные фрукты, я постепенно углублялась в сад. Спустя некоторое время впереди сверкнула водная гладь, и взору предстала живописная картина: довольно большое озеро с прозрачной зеленовато-голубой водой, окруженное неширокой полосой белоснежного песка, за которым начинался словно нарисованный луг, покрытый шелковистой ярко-зеленой травой и то тут, то там выглядывающими из нее пестрыми цветами.
Все это показалось мне смутно знакомым, будто уже когда-то было. Может, в одном из моих вещих снов? Или, возможно, я видела это во время общения с оракулом? Странно, при моей абсолютной с некоторых пор памяти никак не удавалось вспомнить, при каких обстоятельствах я все это видела и что должно последовать за тем, когда окажусь в этом месте. Однако что-то буквально манило меня к озеру. К тому же после сочных, но сладких фруктов жажда с новой силой дала о себе знать, и я едва ли не побежала к берегу.
Стоило сойти с травы, и тут же ощутила, что обувь только мешает. На ходу сбросила туфли. Песок, поначалу рассыпчатый и сухой, с каждым шагом становился все более плотным и влажным. Когда у самой кромки воды теплая волна коснулась моей кожи, я замерла, боясь спугнуть то странное ощущение счастья, что накатило в этот момент.
Подобрав юбку, присела, окуная руки в это на удивление чудодейственное озеро – куда и делись былые тревоги, опасения и угрызения совести из-за судеб убитых мною магов, тут же снизошел покой. Захотелось погрузиться в это озеро с головой. Первым делом умылась, заодно вдоволь напившись. Затем не устояла и, сбросив одежду, вошла в воду. Последние отголоски усталости словно рукой сняло, а стоило окунуться, и мысли в мгновение ока стали ясными.
Мимо, сверкая чешуей, пронеслась стайка мелких рыбешек.
– Хм… Выходит, тут тьмы никогда и не было, – констатирую, вслушиваясь в птичьи трели и любуясь беззаботно плавающими косяками мальков.
Оно-то понятно, что тьма над водной стихией не властна, но ведь рыбе надо чем-то питаться. Теми же мошками и мотыльками, кои должны были прилетать с близлежащей полянки. Хотя… И в саду же кишели насекомые! Не могли же они возникнуть тут сразу с нашим появлением! Ну, что же, вот и выявилась очередная ложь Рени. Вопрос только, зачем он мне врал о том, что сердце империи до прихода императора, как и все прочие земли в округе, покрыто тьмой. Пытался запудрить мне мозги, заставить поверить в свою избранность? Или же было еще что-то?
– Рр-р-р… – Я вновь окунулась.
Все былые мысли словно смыло. И так хорошо мне… так спокойно стало, как, кажется, никогда в жизни не было. Глаза слезятся от ярких, играющих на водной поверхности солнечных бликов. Вспомнив детские забавы, коими пробавлялись дети наших слуг, сложила ладошки лодочкой, зачерпнула воды и подбросила ее вверх, любуясь тем, как в каждой капле отражается
