– Ладно. Нам с твоим дядей больше достанется. Льюис оставался непоколебимым на протяжении всего завтрака. Хотя было мучительно смотреть, как эти чудесные золотые вафли и густой кленовый сироп передаются туда-сюда прямо у него перед носом. Он сглатывал слюну и покорно ел размякшие, безвкусные кукурузные хлопья.
После завтрака Льюис направился заниматься в спортивный зал при школе. Он колотил грушу, пока не заболели кулаки. Затем закатал рукав на правой руке и напряг мышцы. Было непонятно, изменилось хоть что-то или нет, и Льюис направился через баскетбольную площадку в поисках мистера Хартвига. Мистер Хартвиг был спортивным инструктором.
Этот крупный жизнерадостный человек вечно бросался медболами5 и отдавал команды переступить линию при беге и втянуть живот, считал и-раз-и два-и три-и четыре, и тому подобное. Льюис подошел к мистеру Хартвигу, когда тот был занят организацией нескольких боксерских матчей среди мальчиков. Правда, было ощущение, что мальчики просто стояли и ничего не делали.
– Мистер Хартвиг, здравствуйте! – крикнул ему Льюис. – Можно с вами поговорить минутку?
Мистер Хартвиг улыбнулся:
– Конечно, конечно, Льюис. Что ты хотел?
Льюис снова закатал рукав и вытянул руку. Он напряг мышцы:
– Видите что-нибудь? – с надеждой в голосе спросил Льюис.
Мистер Хартвиг старался не улыбаться. Он знал Льюиса и кое-что слышал о его неурядицах.
– Ну, я вижу твою руку, – осторожно ответил Хартвиг. – Ты, что, занимался сегодня?
– Да. Вроде того. А заметно? – Льюис снова напряг руку. Потихоньку его одолевало стеснение – вокруг стояли дети и смотрели на него. Он бы никогда не стал делать ничего подобного, но сейчас было необходимо узнать правду. А мистер Хартвиг был настоящим специалистом. Он бы точно понял, растут у Льюиса мускулы или нет.
Мистер Хартвиг приобнял Льюиса и отвел в сторону.
– Послушай меня, Льюис, – тихо сказал он, – чтобы развить мускулатуру, с грушей придется провести побольше пяти минут. Придется потратить недели, месяцы и даже годы. Так что не расстраивайся, если сразу ничего заметного не произойдет. Ладно? А пока пойти и отколошмать эту грушу как следует! – мистер Хартвиг расплылся в доброжелательной улыбке и шутливо ткнул Льюиса в живот, как делал с теми, к кому хорошо относился. Льюис поморщился. Он поблагодарил мистера Хартвига и пошел в спортзал.
Но теперь он уже не так отчаянно старался. Если крепкое телосложение придется добывать долгие годы, то можно забыть об этом и пойти как следует подкрепиться. Был почти час дня, и Льюис проголодался.
Немного погодя он уже сидел за стойкой в кафе. Льюис только что съел два хот-дога и выпил две большие колы со вкусом вишни. Теперь мальчик листал комиксы про Капитана Марвела. Капитан Марвел привычно вышибал дух из толпы злодеев и преступников. Его апперкоты оглашались звуками Бах! и Бум! Льюис пытался повторить эти удары, но ни с чьим подбородком они так и не встретились. Те, на ком он пытался их применить, просто отступали в сторону и смеялись. Льюис прочитал комикс от корки до корки, а потом перевернул журнал. На обороте была реклама какого-то зловещего аппарата, напоминающего шприц. Прибор избавлял от неприглядных прыщей и черных точек – обычной проблемы подростков, – но у Льюиса были другие заботы.
На последней странице размещалась реклама с Чарльзом Атласом – на своем неизменном месте. Картинки тоже всегда были одни и те же: несколько рисунков, повествующих о том, как 43-килограммовый хиляк взялся за себя, чтобы, став сильным, поквитаться с парнем, который на пляже кинул ему в лицо песком. Внизу был изображен Чарльз Атлас в белом купальном костюме, который напоминал Льюису подгузник. Мистер Атлас выглядел так, будто его сверкающие выпуклые мускулы по всему телу обмазали жиром. С обложки он грозил Льюису кулаком и убеждал попробовать его упражнения из системы Динамического растяжения. Под фотографией мистера Атласа расположили купончик, который можно было вырезать. Льюис много раз порывался так и сделать, но всегда почему-нибудь останавливался. В тот день он вырвал страницу, аккуратно сложил ее и сунул в карман. Вернувшись домой, он положил купон в конверт вместе с четвертаком и отправил его Чарльзу Атласу.
Льюис придерживался диеты и отжимался три, а то и четыре дня, но это становилось все скучнее и скучнее. Время от времени он ощупывал руки, но мускулы никак не появлялись. Диета же привела к тому, что большую часть времени он был всем недоволен. Льюис начал понимать, что мистер Хартвиг был прав: худеть и зарабатывать сильное тело, как у Вуди, совсем не легко. Приходится отказывать себе в том, чего очень хочется, и заставлять себя заниматься унылыми вещами вроде упражнений. И даже тогда нет никакой уверенности, что получишь то, чего хотелось.
Пыл Льюиса угасал, а потом мальчик и вовсе сдался. Он решил сделать перерыв и вернуться к своему плану, когда ему станет немного лучше. Вскоре он уже жевал конфеты с арахисовым маслом и брал лишнюю порцию клубничной шарлотки со взбитыми сливками. Он перестал отжиматься и больше не подходил к боксерской груше. Время от времени он проверял, не пришла ли по почте брошюра Чарльза Атласа, но ее все не было.
Вот бы был простой способ стать сильным! Льюис вспоминал о счастливой монетке дедушки Барнавельта. Разве не было бы здорово, если бы она все-таки оказалась волшебной? И ее волшебство помогло бы ему сразить врагов и защитить Розу Риту? Вот это было бы что надо! Тогда можно было бы забыть о диете и отжиманиях. Тогда…
Но стоило Льюису замечтаться, как он вспоминал, что миссис Циммерманн изучила монету и так и эдак и категорично заявила, что никакой магии в ней нет и в помине. Миссис Циммерманн отлично разбиралась в волшебстве. Уж она-то знала наверняка.
С другой стороны, эксперты и раньше ошибались, как, например, уверенные в том, что человек никогда не полетит. Такие мысли боролись друг с другом в голове Льюиса, пока ему не надоедало думать об этом. Затем он поднимался в свою комнату, вынимал монету из ящика стола и сжимал ее большим и указательным пальцами. Не начнет ли покалывать? Нет, ничего такого. Затем он сердился, прятал монету обратно в ящик и захлопывал его. Он повторял эти действия раз за разом, но ничего не происходило. Льюис так много времени посвящал этой монете, щупал ее и мечтал, что она окажется зачарованной, что уже привык считать ее своей волшебной монетой. Слова «волшебная монета» прочно засели у него
