Немного поодаль, подпирая собою фонарный столб, стоял Олег и забавлялся со своей игрушкой, то выпуская, то снова подтягивая на резинке сине-зеленый мячик, абсолютно беззастенчиво разглядывая Филиппа, начиная с его длинных ног и заканчивая лихо завязанной банданой с изображением ощетинившегося волка. Волнистые волосы выбивались из-под черной ткани, крупные зубы сверкали в улыбке, светлая камуфляжная куртка была небрежно расстегнута, из-под нее выглядывала видавшая виды линялая рубашка без кнопки у самого ворота, штаны были заправлены в высокие ботинки, зашнурованные только у самого низу. Этот вид пьяного пирата в порту так и приковывал к себе внимание Олега. Филипп был настолько расхлябан и неорганизован, что так и хотелось заняться его воспитанием на полном серьезе.
Филипп чувствовал на себе этот взгляд, но сделал вид, будто не замечает повышенного внимания к своей персоне. Абсолютно игнорируя советы Наркеса по раскопке грунта, он легонько толкнул стоявшего справа от него Родиона и, едва кивнув в сторону Олега, тихо спросил:
- Это кто такой?
- Да вроде сын хозяйский. Он контуженный: в Сирии воевал наемником.
- А, ясно тогда. - Филипп пристально посмотрел на Олега. Пусть понимает, что о нем говорят. А что тут такого?
- Если возникнут вопросы, смело задавайте их Макару Анатольевичу, - монолог Наркеса приблизился к своему завершению, - он, как вы знаете, человек бывалый, на практике сможет вам объяснить, что к чему. Золото, как игральные карты: или выиграешь, или проиграешь. Удачи! - Наркес круто развернулся на пятках и вперевалку направился к своему дому. Только сейчас Филипп обратил внимание на то, что на нем были надеты домашние тапочки.
Участок Филиппа был в стороне от реки. Филипп уже ясно представил себе, как он умается, таская ведро с породой к берегу для промывки. Он скептически осмотрел подручные средства, а именно: черный пластиковый лоток, круглый, с ребристыми стенками, кирку и лопату, ведро и резиновые перчатки. Вот и весь незамысловатый инструментарий, будь он трижды неладен!
Филипп тяжело вздохнул, зачем-то поплевал на ладони, ухватился обеими руками за рукоятку кирки и сделал первый удар навстречу фарту. Острие на удивление легко вошло в породу, расколов какой-то слипшийся комок на несколько кусков. Сделав вывод, что под ногами земля довольно хрупкая, Филипп сменил кирку на лопату и начал вкапываться вглубь, напрягая зрение в надежде на свидание с самородком. Крошево распадалось на мелкие части. Копать можно было только на глубину до пяти метров: продвигаться дальше не позволял закон.
Все время шла непонятная для Филиппа субстанция, даже никакого намека на кварц, верного спутника долгожданного золота.
Раскопав яму примерно до трех метров, Филипп уперся во что-то очень твердое. Кирка тоже отказывалась дробить, и он понял, что дошел до «плотика» - коренного ложа, которое не позволяло золоту уйти на другой уровень.
Филипп уныло постучал по самому нижнему пласту - самородками даже не пахло. Эх, стало быть, сразу нельзя оседлать удачу!
Он насыпал полное ведро самой, как ему показалось, подходящей породы и, надев резиновые перчатки, зашагал к берегу, где дед Макар уже вовсю собирал «проходнушку» - этакий сборный металлический шлюз длиной в несколько метров, приспособление для промывки золота. С ним процесс шел быстрее, чем волокита с лотком. Внешне устройство напоминало ленту с двумя бортами, на дно которой укладывались специальные коврики, а сверху становился грохот, чтобы сразу отсеять плохой материал.
«Ух ты ж, как все схвачено!» - удивился Филипп, но останавливаться, чтобы получше разглядеть это чудо техники, не стал, а сразу приступил к делу, которое, к слову сказать, оказалось чрезвычайно муторным и кропотливым.
Битые два часа Филипп бадяжил содержимое ведра вместе с водой, болтал, сливая полученную взвесь, вздыхал и шипел от боли в натруженной спине, когда наконец-то увидел свою первую золотинку - «знак» - словно солнце ему подмигнуло!
Филипп звонко рассмеялся, двумя пальцами подцепил эту песчинку и побежал к деду Макару, чтобы точно удостовериться в своей удаче.
Опытный старатель деловито закряхтел, извлек из кармана какой-то оптический прибор, небольшой и портативный, вставил себе в правый глаз наподобие монокля и важно изрек:
- Оно самое!
Оно самое! Филипп буквально подпрыгнул от радости. Пошло! Пошло золотишко!
Родион с Глебом, тусовавшиеся тут же, недоуменно переглянулись:
- С маковое зернышко нашел, а уже скачет!
- Да это шут гороховый! Что с него взять!
Филипп не обратил на эти колкости никакого внимания, а сохатым лосем ломанулся на свой участок снова вгрызаться в породу, мотаться к речке и мыть, мыть и смотреть на мутную взвесь да разноцветные минералы.
Обеда не было. Точнее, он был, если сухпаек можно называть таковым. Артель еще с утра решила работать до самого вечера, не возвращаясь в лагерь. И вольные старатели довольствовались хлебом с солониной да водой из этой самой реки. Благо последняя была пригодной для питья.
За целый день Филипп нашел еще две золотинки. У других было больше, если не считать, конечно, Славика. Тот вообще мало работал, все больше курил да мотался от участка к участку, надоедая всем глупыми вопросами.
Вечером после ужина все разбрелись по своим делам: кто-то отлеживался на кровати, отдыхая после тяжелой работы, кто-то разгадывал кроссворд, предусмотрительно прихваченный из дома. Тихо пела ночная птица, и в общей сложности вечер протекал размеренно и спокойно.
Филипп разговорился со Степаном по поводу того, где лучше будет сдать добытое сокровище: на ближайшем пункте приема или в каком-нибудь крупном городе, ведь цена по всей стране была одинаковая. Они покинули палатку и, по-заправски засунув руки в карманы, прогуливались по обочине леса, пиная носками ботинок прошлогодние шишки и наперебой споря о магазинной накрутке ювелирных штучек, когда подозрительный свет возле речки привлек их внимание.
Они вышли на берег, ступая осторожно, чтобы ни один камень не хрустнул под их подошвами.
Дед Макар сидел на раскладном стульчике и занимался нехитрым делом: подливал ртуть в лоток с золотой взвесью и медленно покачивал емкость, заставляя серебристые шарики поглощать как можно больше драгоценного металла. В том, что в пол-литровой банке, стоявшей тут же, была действительно ртуть, ни Степан, ни Филипп даже не усомнились.
Макар до такой степени был увлечен процессом, что даже и ухом не повел, когда Степан нарочито громко закашлялся.
Рядом со стульчиком потрескивал небольшой костер, над которым висел котелок, а в котелке - мама дорогая! - выпаривалась ртуть, чтобы на выходе получилось золото, ради которого Макар так усердствовал, то самое золото, которое должно было ускорить встречу Макара с Индией и белым слоном вместе взятыми.
- Дед, ну ты и маньячила, - забасил Степан угрюмо. - Ты хоть бы перчатки и намордник надел, траванешься ведь так, даже жалко будет.
- Не боись, - отозвался Макар, с вожделением глядя на то, как на глазах растет металлическая капля. Да, она не просто
