Юра кивнул и тут же вышел. Николай налил обе рюмки, поднял свою:
– Со свиданьицем, стало быть.
– Будем здоровы, – ответил Ян, чувствуя себя немного неловко.
– Мирза говорил, что придет за его железякой человек с Верхней, – произнес Николай, бросив в рот кусочек колбасы, – вот только вы, кажется, не тот, о ком он думал. А? Что скажете?
– Очень может быть, – спокойно кивнул Ян. – Беда в том, что тот умер несколько лет назад, а я, хоть того и не хотел, ему теперь вроде наследника. Его проблемы – мои проблемы.
– Вот, значит, как.
Николай посмотрел на него не столько с удивлением, сколько с неким подобием уважения, будто не очень веря в услышанное, но что сказано, то сказано.
– И сами о тех проблемах не слыхали? – поинтересовался он.
– Ни сном ни духом. А деваться от них теперь некуда. И от содержимого сейфа Мирзоева, как я думаю, зависит жизнь многих людей. Жизнь и смерть.
В комнату вернулся Юра. В одной руке он нес старый, потускневший от времени кофейник, в другой – три чашки. Хозяин благодарно кивнул ему, и Асламов подсел наконец к столу.
– Говорили про Мирзу, что он с нечистой силой водится, – буднично заметил Николай, – да только в это я не верю, бабкины сказки, в Заграйске это любят. Мне-то он жизнь спас, в сорок третьем, когда накрыло его, да и потом помог пару раз, сильно помог. Я тогда мальчишка был, война, там годов не разбирали… ну да ладно! После той контузии с ним странные дела происходить начали, вроде как дар у него открылся: потерянные вещи он смог находить. Ну и в то же время головные боли начались дикие, до потери сознания. В парткоме помогли, пенсию оформили, инвалидность. И скоро у Мирзы новая жизнь началась какая-то. Пропадать стал надолго, не видел его никто… То ходит по городу, вроде как старье собирает, а то раз – и на неделю исчезает. Ну, я потом первой ходкой пошел… Было дело.
– Пропадал надолго? – переспросил Ян. – Ну, может, болел человек?
– Какой там болел. Уходил он куда-то, но куда – никто не отыщет. Его однажды по всему городу искали, нужен он был сильно, все перерыли, все поселки по округе: нет его. Потом вернулся, загорелый какой-то – осенью поздней, ага. Но не говорил никому ничего. Да и вообще… Только в девяностые уже, когда он действительно старым стал, встречались с ним, так он мне: знаю я, говорит, много такого, что людям вообще знать не надо. Беда к нам прийти может. А не к нам, так к соседям. Дожить бы, говорит, но вряд ли. Не успею. Про каких таких соседей говорил – я его и не спрашивал, все равно промолчит, хоть ты режь его.
Николай разлил кофе по чашкам, придвинул к Яну сахарницу, кивнул вежливо. Кофе у него оказался густым, с резким горьким ароматом. Попробовав, Ян аж крякнул. После такого можно и не уснуть сегодня!
– Ну, за покойничка, – хозяин выпил рюмку, втянул носом воздух, – хороший он человек был на самом деле. Сейф я вскрывать и не пробовал, да и замок там мудреный, старый очень. А ключей нет, куда их Мирза засунул – никто не знает. До того, что там, мне дела никакого, одно знаю: не золотишко, не камушки, другое что-то. Более ценное, я думаю, только мне эту ценность обратить не во что. Мне, собственно, помирать скоро, моторчик уже совсем никуда, лепилы рукой махнули. До весны если доживу, так и то хорошо. А на вас я посмотрел… – Взгляд Николая стал не острым даже, а густым, как его кофе, – и вот думаю теперь, что вы и есть тот самый человек, о котором Мирза говорил. Вас он знать не мог, понятно, но такие вещи чувствовал, что ли. Хотя опять-таки говорил он мало.
Ян поднялся, понимая, что аудиенция закончена. Николай улыбнулся, на сей раз уже открыто, без всякой подозрительности:
– Заезжайте завтра, поутру, встаю я рано. Сегодня и рад бы, да нельзя – медсестричка ко мне приходит, уколы ставить, а у нее расписания никакого нет, она в любой момент нагрянуть может.
– Вдвоем мы его унесем? – опасливо спросил Ян. – Вроде тяжелый же?
– Не надорветесь. Уносили его вдвоем и заносили тоже.
Попрощались у калитки, и на сей раз хозяин протянул руку – только Яну, все так же демонстративно игнорируя Асламова. Глядя в глаза старика и пожимая ему руку, Климов вдруг отчетливо понял, что жить тому и в самом деле осталось всего ничего: было в этих выцветших глазах что-то уже не от этого мира…
– Татьяна? – набрал он номер, когда они с молчаливым, задумчивым Асламовым вышли к забору депо. – Слушай, мне наутро машина нужна. Да, потом можешь забрать, но утром край как надо. Сама? Не, не надо. Скажи, куда подойти, я заберу, лады? Да нормально все, нормально, просто перевезти кое-что нужно, и именно вот утром, никак иначе, понимаешь?
* * *К Николаю они подъехали в половине десятого. На стук долго не было ответа, хотя в кухонном окне горел свет. Ян уже начал нервничать, приплясывая на морозе. В конце концов хозяин дома отпер калитку: лицо его выглядело по сравнению со вчерашним днем каким-то посеревшим.
– Да схватило под утро, – ответил он на немой вопрос Яна. – Заезжайте задом, я сейчас ворота отомкну.
«Форд» удалось подогнать к самому крыльцу. В доме не разувались, Николай сразу повел их в маленькую комнату. Окна там были завешены наглухо, свет едва пробивался сквозь плотные бархатные шторы. В дальнем углу частично прикрываемый шкафом стоял узкий сейф, выкрашенный когда-то «под дерево», но с тех пор здорово облезший. Климов попробовал стронуть его с места, и он, к его удивлению, пошел довольно легко.
– Юра, – сказал он, – ты отойди, я его сам тут откантую.
– Вы пол попортить не бойтесь, – усмехнулся на пороге комнаты хозяин. – Наследничков нет у меня, не обзавелся, так что кому этот дом достанется – мне без разницы. Коммунальному хозяйству, понимаешь, да новой буржуазной власти!
Ян не стал отвечать. Сейф в его руках шел без малейших проблем, будто сам чуял: пришло время. В большой комнате Климов наклонил его, подозвал мнущегося в нетерпении Асламова. Юра поправил толстенные кожаные рукавицы, схватился – подняли! Основную часть веса тащил на себе, конечно, Ян, так что выперли во двор быстро. Николай вышел следом.
Возле задней части своего микроавтобуса Ян осторожно опустил сейф на землю, сделал знак Асламову отойти и поднял дверь.
– Я тут сам попробую, не надрывайся, – сказал он.
– Вы знаете, что, – немного задумчиво произнес Николай, глядя, как Климов наклонил сейф и
