Дэнчик с криком лягнул человека – если это вообще был человек – прямо в смятое лицо, раздался долгий тоскливый вой, Стася уронила фонарик, и все утонуло в темноте. Кто-то схватил Стасю под мышки и потащил. Она закричала, пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться, – и тут ее выволокли из палатки под ливень.
– Не ори, вставай, бежим! – скомандовал Дэнчик, все еще крепко ее державший. Стася, ничего уже от ужаса не соображавшая, послушно вскочила, но так и застыла на месте, покачиваясь. Дэнчик толкнул ее в спину, и они побежали, сбивая босые ноги о корни деревьев.
А позади, во тьме, слышался вой, от которого становилось холодно и тоскливо, и не хотелось никуда бежать, хотелось лечь на землю, сжаться в комок и ждать человека со смятым лицом. Но Дэнчик и Стася мчались прочь, не разбирая дороги и закрыв уши ладонями.
Никита даже не сразу понял, что вот эта куча, лежащая на полу гаража и источающая отвратительный запах горелой плоти, – Максим Усов. Кожа, одежда – все превратилось в темные струпья. Обгоревшая, начисто лишенная волос голова была буро-багровой. Спазмы в пустом желудке Никита тоже почувствовал не сразу.
Катя лежала в нескольких шагах от Усова. Ожогов на ее теле практически не было – так, пара пятен и волдырей. Судя по обильным синякам и слипшимся от крови волосам у виска, пострадала она не от вспышки, а от встречи с Усовым.
Вообще-то у Гены был фельдшерский чемоданчик – точнее, сумка, набитая всеми имеющимися лекарствами и инструментами, которую он всегда держал наготове. Так уж вышло, что в последние пару месяцев он стал вьюрковской «скорой помощью»: его звали и к бабушкам с подскочившим давлением, и к простывшим детям, и даже к несчастной козе Наймы Хасановны.
Только на этот раз Гена вылетел из дома так стремительно, что про чемоданчик забыл. Осмотрев Усова и молча махнув рукой, он занялся Катей. Нащупал пульс, изучил кровоточащую шишку на голове и велел Никите принести домашнюю аптечку Петуховых – коробку из-под электрочайника, на веранде стоит, он к ним заходил пару раз давление председательше мерить и запомнил.
Как только Никита вышел из гаража, в глазах у него потемнело, боль вгрызлась в лоб и затылок с новой силой. Он поспешно шагнул обратно и крикнул в грохочущую мглу так громко, как мог:
– Народ! Аптечку подайте! На веранде стоит!
И буквально через несколько секунд из-за двери ему протянули требуемое – коробку, мокрую от дождя и пахнущую поликлиникой. Принимая коробку, Никита случайно коснулся руки, которая ее держала. Он был готов поклясться, что рука покрыта густой жесткой шерстью. Дверь тут же захлопнулась.
Гене он ничего про это не сказал. Поставил аптечку на пол рядом с ним, и Гена сразу зашуршал упаковками, зазвенел пузырьками.
– Ну что она?
– Жить будет.
– А я думал, тебя деточки сожрали… – помолчав, сказал Никита.
Гена, не глядя, протянул ему пузырек с выцветшей этикеткой:
– Нож есть? А то крышка присохла.
Болели непривычные к бегу городские ноги, промокшая одежда леденила кожу и тянула всей тяжестью к земле. Все, все осталось в палатке – теплые вещи, обувь, драгоценные мобильные телефоны. А лес превратился во враждебный лабиринт, в котором то острый камень выскакивал под босой пяткой, то ветка норовила ударить прямо в лоб.
Внезапно земля оборвалась под ногами Дэнчика, и он с плеском провалился в воду. Оказалось мелко, чуть выше щиколоток. Небо прожгла очередная молния, высветила камыши, дождевую рябь на воде, прибрежные ивы. И Дэнчик онемел от изумления – это была Сушка, река Сушка, давно оставшаяся позади.
Стася плюхнулась рядом, прошептала, задыхаясь:
– Он за нами гонится?
– Тихо ты! Не знаю…
Молния снова чиркнула по вспухающим тучам, и Стася заметила чуть поодаль то, чего секунду назад там точно не было – дом, обычный дачный домик с садом и забором. Будто из-под земли вырос.
– Дэн! Дэн!..
– Тихо!
Вода взбурлила прямо перед ними, в ней заворочалось что-то большое и тяжелое, и Дэнчик почувствовал, как его щиколотку обхватили плотно и цепко, будто пальцами. Он задергал ногой, хватка на мгновение ослабла, и Дэнчик выскочил из воды как ошпаренный. За ним, скользя по мокрой глине, кинулась Стася:
– Смотри, дом! Тут поселок!
Дэнчик лихорадочно озирался, но разглядеть ничего не мог. Грозовая вспышка пришла ему на помощь – только никакого дома там, куда указывала Стася, не было. И Сушки тоже не было.
Они снова оказались в лесу.
Гена закончил манипуляции над Катей, велел «не кантовать, пусть сама очухается», и в очередной раз бросил быстрый взгляд на то, что осталось от Усова. Никита знал, о чем он думает: почему, если Усов и Катя были в гараже вместе, рядом, Катя отделалась парой ожогов, а Усов сгорел заживо? Про вспышку Гена уже спрашивал, Никита как мог описал ее, не забыв добавить, что в доме Бероевых была точно такая же.
– У мальчиков Светкиных тоже ожоги. Похожие, – неожиданно сказал Гена. – Только у него посильнее, конечно…
– Так вот, значит, чем ее зверушки болеют.
Гена не заметил этого выпада – думал о чем-то своем.
– Пахнет от них странно, – продолжил он. – Воняет, я бы даже сказал… И еще она их к кроватям привязала.
Никита удивленно округлил глаза.
– За ноги, полотенцами. Судороги у них, говорит. Чтоб не свалились… Я вообще и осмотреть-то их толком не успел.
– Выпроводила?
Гена, помедлив, кивнул.
– Еще бы, все ж знали, что ты там. Если б они тебя сожрали – неудобно бы вышло.
Катя шевельнулась, глубоко и хрипло вздохнула. Никита и Гена притихли в ожидании, но в себя она так и не пришла.
– Слушай, Павлов. Допустим… – Гена сделал предостерегающий жест. – Допустим, я тебе поверю. Насчет зверей. Но тогда и ты мне поверь. Я не прикалываюсь и не спятил, и я не… блин, да где он?
Наконец Гена вытряхнул из кармана мобильник. Включил, провел пальцем по дисплею и показал телефон Никите.
На дисплее была фотография – очень плохая, зернистая и размытая, но тем не менее было понятно, что на ней изображен участок Петуховых. И дачу было видно, с номером, и крышу гаража. Снимали, похоже, сбоку и сверху – будто кто-то забрался на дерево и сфотографировал с улицы. Внизу на снимке белела надпись стандартным шрифтом: «ДВЕРЬ».
– Сижу дома, гроза началась – и тут мне вот это приходит.
– П-приходит?
– На телефон пришло, – медленно, с расстановкой сказал Гена. – Прислал кто-то, понимаешь? Вот я сюда и подорвался…
Никита
