– Что с ней? – едва слышно спрашивал где-то позади дед, и Винк, устало усмехаясь, ответил, не пытаясь говорить тише:
– Умудрилась подключиться к слиянию. Но не волнуйся, она сидела далеко, и задело только краем. Зато сразу перешла на шестой уровень.
– И чем это грозит?
Даже не открывая глаз, я видела, как встревоженно хмурится дед и как нервно сжимаются его кулаки.
– Ничего страшного, просто не очень полезно взрослеть так быстро.
– Да она и прежде беспечной, как наши девицы в ее годы, не была, – огрызнулся Бес. – И знаний во всех областях получила в разы больше.
– И это хорошо, – примирительно буркнул Винк и скомандовал Пулю: – Сажай ее в это кресло и иди погуляй со своим войском.
– Варя, ты как? – опасливо касаясь моей щеки, справился дед.
– Как прежде, – отозвалась, открывая глаза.
Мы находились в какой-то комнате, довольно невзрачной и полутемной из-за заглядывающих в овальные окна синих ветвей.
– Так не может быть, – возразила наставница, пришедшая сюда вместе с нами. – Тебе удалось войти в общее ментальное поле. И это хорошо, ментальные способности есть у всех шеоссов. Можно сказать, они для нас обязательны.
– Раз все хорошо, я ухожу, – объявил Винк. – События приняли неожиданный оборот. Шейна, объяснишь ей все сама?
– А куда мне деваться? – обреченно вздохнула она, и магистр моментально исчез. – Ну, о чем ты хотела бы узнать в первую очередь?
– Зачем вы так усиленно сватали нас с Данерсом? – даже не успев подумать, выпалила я.
Хотя и ощущала тревогу и озабоченность шеоссов, когда они мысленно совещались о совершенно иных, глобальных, проблемах, сейчас мне важнее понять, ради чего эта троица так старательно изображала из себя свах.
– Это я виноват, – мгновенно помрачнел дед и вдруг перешел на русский, словно забыв, что и Шейна его теперь понимает: – Испугался, что действительно запрограммировал тебя, ведь менталом я был всегда, а после перехода стал сильнее. Ты ведь теперь и сама понимаешь, как мне удалось добыть документы и устроиться в том мире? Тем, кто брал за все деньги, я внушал, что конверт уже отдавал вчера или позавчера, и они быстро делали все необходимое. Правда, не сразу на это решился, только когда твердо осознал, что никто от моих действий не пострадает и нигде не убудет. И я на самом деле боялся, как бы ты не влюбилась. Ведь тогда пришлось бы тащить сюда мужа, его близких и друзей, а у меня не было уверенности, что я сумею отправить тебя.
– Дед, – не выдержав, прервала это самобичевание, – все ты делал верно. Не встретился там человек, ради которого я переступила бы через твои установки, сейчас ясно это понимаю. А просто выйти замуж, для галочки, – это же глупость полнейшая и ничем хорошим не закончилась бы. Поэтому вернись к теме.
– Я о ней и говорю, – невесело усмехнулся Бес. – Шейна считала, что после перехода сюда эти установки, как ты говоришь, никуда не исчезли. Просто потому, что стали частью тебя. И пока ты отвергала соблазнителей вроде Инвелса и Леттенса, тревожиться у нее не было оснований. Но когда появился Данерс и все заметили ваш обоюдный интерес, твое демонстративно равнодушное обращение с ним заставило Шейну забеспокоиться. По нескольким причинам.
– Огласите список, – съязвила я, уже осознавая их правоту и начиная догадываться, что так сильно наставницу волновало далеко не счастье опального инквизитора.
– Шейна боялась, что подавление мной естественных и свойственных всем девушкам женственности, кокетства и непосредственности сделало более невзрачной твою личность, – не глядя мне в глаза, расстроенно каялся дед, – и лишило красочности и эмоциональности твою юность.
– Я бы не сказала. Лично мне хватило впечатлений. Никогда не мечтала пережить в юном возрасте пачку предательств и измен, – обиделась я за него. – Она просто судит по своему миру, в основном добропорядочному и ценящему семейные устои.
– Возможно, – покладисто согласилась Шейна. – Но эти узы ты принесла сюда, и они мешали бы твоей учебе и личной жизни. Но главное – общению с синими дубами, уже принявшими тебя под свою сень. С ними можно контактировать лишь человеку, в душе у которого все гармонично и спокойно, нет обид и зла, неустроенности и тоски. Ну и последнее. Через десять дней ты станешь совершеннолетней, и это откроет охоту на твое сердце целой толпе разномастных женихов. И если бы ты до того момента не осознала собственных чувств и не приняла браслет Дана, они постарались бы сделать все возможное, лишь бы заронить в твоей душе сомнение в верности выбора и предстать в более заманчивом свете.
– Ты очень выгодная невеста, Варюха, – огорченно развел руками Бес. – Тут нет ни инета, ни газет, но они и не нужны миру, где властвует магия. Новости разносятся мгновенно, и только поэтому я согласился немного поработать свахой. Хотя, судя по всему, результат получился обратный.
– Но ведь она взяла браслет? – Княгиня недоверчиво уставилась на него, затем перевела взгляд на меня и помрачнела. – Неужели мы действовали… чересчур откровенно?
– Не то слово. Топорно, грубо, назойливо, – мстительно перечисляла я, ощущая, как понемногу тает на сердце лед недоверия. – Свахи из вас – как пожарный из снеговика. Дед, ты мог бы вспомнить Хануму и подсказать княгине пару приемов поизящнее. Но все ваши усилия затрачены впустую. Вот проснется Данерс и заберет свой браслет. И снова из-за вашего вмешательства.
– Почему он должен забрать? – изумленно вытаращилась Шейна.
– Так я же его связала на всякий случай, а вы еще и усыпили. Какой нормальный мужчина потерпит такое насилие и издевательство?
– Но ведь это для его же блага! – Она никак не желала понимать моих опасений.
– Если он не сможет этого осознать, – резко высказался дед, – то, значит, пусть катится ко всем чертям. Ты найдешь себе лучше.
Мне вовсе не хотелось искать кого-то лучше Данерса, и даже думать об этом оказалось очень неприятно, но спорить против очевидного было глупо. Разумеется, если он потребует положить его браслет на стол тем ледяным тоном, я ни секунды думать не стану. Есть вещи, которые нельзя прощать никому, и мне это отлично известно.
Другой вопрос, какие именно поступки сам Дан относит к непростительным, но это станет известно, лишь когда он проснется.
– Чужой мир сильно изменил тебя, Рэйльдс. – В голосе наставницы прорвались горькие, полные вины нотки. – Ты стал рассуждать резче и категоричнее.
– Жизнь, знаешь ли, не гладила по шерстке, – съехидничал Бес. – Но ты на что-то намекаешь?
– Не настраивай Варью на разлуку. Когда Дан все поймет, он будет ей благодарен за спасение. Сейчас старшие шеоссы вместе с дубами осторожно чистят его память. Синие дубы как сквозь сито бережно отсеивают его воспоминания день за днем, а магистры выбрасывают чужеродные приказы и изменения. Как закончат – уложат спать, это лучшее лечение в таких случаях.
– Но ведь завтра же суд?
– К тому времени он проснется и будет помнить лишь события, произошедшие на самом деле.
Поверить ее словам было так заманчиво, но
