– Хатем?
– Да. – И Росс произнес слово по буквам.
– Ничего не означает, – с легким удивлением ответил Хуссам. – Это просто имя. Мужское имя, довольно распространенное в Египте.
Глава 43
Четверг, 2 марта
Росс вернулся домой уже после девяти вечера. Конверт с наличными, полученными от Роберта Энхолт-Сперри, он спрятал под задним сиденьем автомобиля, и жене решил пока ничего не говорить.
Монти, радостно лая и виляя хвостом, выскочил ему навстречу; за ним вышла Имоджен в свободном свитере, джинсах, шлепанцах – и с белым, как простыня, лицом.
Вид жены не на шутку напугал его.
– Что случилось? – воскликнул Росс. – С тобой все нормально?
– Нет, – ответила она. – Иди сюда и посмотри сам.
Похлопав по голове пса, он пошел за ней на кухню. Имоджен раскрыла ноутбук, стоящий на кухонном столе. Рядом Росс заметил банку маринованных огурцов с торчащей из нее ложкой: во время беременности жену тянуло на кислое и соленое. Имоджен пощелкала клавишами, и на экране появилось изображение. Пятиконечная звезда. Росс узнал в ней перевернутую пентаграмму.
Ниже шел текст:
ВАШ МУЖ СЛУЖИТ САТАНЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ОСТАНОВИТЬ ЕГО. РАДИ ВАС ОБОИХ И ВАШЕГО НЕРОЖДЕННОГО РЕБЕНКА. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ.
Имоджен молча смотрела на мужа.
– Откуда это? – спросил Росс.
– Пришло сегодня днем, пока я была на работе. Без подписи. Я попросила коллегу-программиста выяснить, откуда пришло письмо, но оказалось, что никаких маркеров на нем нет. Видимо, его пропустили через несколько серверов.
Росс щелкнул мышкой по адресу отправителя. «Хотмейл» – и длинная серия цифр, включающая в себя «666». Холодок прошел у него по спине. Он сел за компьютер и несколько минут сам пытался выяснить, откуда отправили письмо. Тщетно.
– Псих какой-то… Наверное, возбудился из-за моего твита на прошлой неделе.
– Тот же самый – или те же самые, – что убили Гарри Кука?
– Гарри Кука никто не убивал. Согласно заключению судмедэксперта, он умер от сердечного приступа.
– Вот как? – Имоджен фыркнула. – Значит, если кто-то умирает под пытками, это уже не убийство?
– В полиции говорят, что в окрестностях в последнее время произошло несколько похожих ограблений. Как под копирку. Вламываются к одиноким старикам и пытают их, выясняя, где спрятаны деньги и ценности, – ответил Росс, постаравшись придать голосу максимальную убедительность.
– Интересных тем для расследования у тебя десятки – какого черта ты вцепился в эту? Росс, с религией действительно нужно быть поосторожнее. Где религия, там фанатики. Пожалуйста, брось это дело. Ну почему ты всегда такой? Тебе ведь уже сказали, что Кук был чокнутым – что, черт побери, не дает тебе успокоиться?
– Что значит «я всегда такой»?
– Ты уже одержим этой историей. Она для тебя важнее меня, важнее нашего ребенка. И так было всегда, Росс. Ты и твои интересы всегда на первом месте. Как я не хотела, чтобы ты ехал в Афганистан! Сидела дома в ужасе, ожидая, что в любую минуту раздастся звонок и мне скажут, что ты погиб…
– Значит, это ты от ужаса трахалась со своим бородатым дружком?
Он не хотел этого говорить – само вылетело – и сразу пожалел. Но обратной дороги не было. Словно много лет копились они в нем, как снег на горном склоне, и ждали подходящего момента, чтобы лавиной сойти вниз.
– Прости, – быстро проговорил Росс. – Я не это хотел сказать…
– Однако сказал.
После его возвращения из Афганистана они помирились. Хантер простил жену. Они договорились, что забудут все и начнут сначала. Но ничего из этого не вышло: измена Имоджен постоянно стояла между ними, как слон посреди комнаты, – и с каждым днем все сложнее было делать вид, что слона здесь нет.
Росс присел за стол напротив жены, протянул к ней руку. Она сердито отстранилась.
– Имо, если я почувствую, что это действительно опасно, брошу в ту же секунду. Обещаю. И все же…
– Что?
– Послушай, это расследование может стать величайшим в моей жизни! Оно может меня прославить! Я это чувствую.
– Ну да, понятно. Ты чувствуешь. А на мои чувства тебе плевать!
Он снова потянулся к ней. И снова она отдернула руку.
– Ну же, Имоджен!
– Росс, я боюсь! Просто боюсь! Что здесь непонятного?
– Имо, я прекрасно тебя понимаю. Но что же делать? Всякий раз, стоит хоть что-то написать о религии, на тебя выпрыгивает из кустов толпа фанатиков… Помнишь, несколько лет назад я написал статью о проповедниках-миллионерах? Тогда ведь мне тоже смертью угрожали. Но сейчас я чувствую – просто чувствую, совершенно ясно, – что из этой истории, чем бы она в конечном счете ни обернулась, выйдет что-то стоящее. Систему безопасности мы уже установили. Давай поставим еще цепочку и глазок на двери. Станет тебе от этого спокойнее?
– Мне станет спокойнее, когда ты бросишь эту чушь!
– Знаешь, Грэм Грин написал однажды, что настоящему писателю нужен в сердце осколок льда…
– Ага! Ледяное сердце – это как раз про тебя! Неужели тебе настолько плевать на то, что угрожают твоей семье? Плевать на мои чувства? Только потому, что к тебе явился какой-то псих и рассказал – как ты сам говоришь – безумную историю?
– Имо, послушай! Я люблю тебя. Очень люблю. И если хоть на секунду почувствую, что твоей жизни или моей действительно грозит опасность из-за этой истории, – тут же ее брошу. Хорошо? Но, пожалуйста, пойми кое-что и ты. Если б ты пережила то же, что пережил я в миг смерти Рикки, ты тоже не смогла бы просто так это бросить. Я должен знать. Должен понять, что это: просто мифы и фантазии – или за этим что-то есть. Пожалуйста, Имо, пойми меня, будь на моей стороне – и, обещаю, я сделаю все, чтобы защитить тебя и нашего ребенка.
– Ты сам только что сказал: стоит заговорить о религии – и к тебе, словно бабочки на свет, слетаются фанатики всех мастей!
– В основном они совершенно безобидны.
Имоджен смотрела на него, скептически подняв бровь.
– Два года назад, когда ты писал о том бандите, что убил полицейского и скрылся в Испании, ты тоже получал угрозы. И в полиции тебя предупредили, что к этим угрозам стоит отнестись серьезно. Что ты рискуешь жизнью. И что же, разве это тебя остановило? И потом, когда ты обвинил Путина в убийстве этого русского, как его… Литвиненко?
– Ну… да, такая у меня работа. Я вывожу на чистую воду тех, кто творит зло. Иногда это опасно.
– Росс, доктор Кук никакого зла не творил! Он верил, что может спасти мир. И умер, вполне возможно, из-за того, что разворошил осиное гнездо.
– Имо, повторяю: нет никаких причин считать, что его убили фанатики.
– А это? – Она постучала по экрану ноутбука, где красовалась пентаграмма. – Это тебе не причина? По-моему, все очевидно!
– Послушай, если я опубликую статью, в которой высмею религиозные суеверия и покажу, что доказать существование Бога невозможно, по-моему, Сатана только
