И те же признаки – несмотря на ее беременность – замечал и сейчас.
Глава 73
Вторник, 14 марта
Двадцать пять минут спустя Росс припарковался на стоянке неподалеку от конторы Роберта Энхолт-Сперри. Вышел и, втянув голову в плечи – дождь все усиливался, – поспешил к подъезду. На тротуаре стоял мотоцикл «Дукати» с двумя сумками, притороченными к седлу. Почти бегом Росс пробежал мимо него, шмыгнул под козырек и нажал кнопку звонка.
Послышался щелчок, и массивная черная дверь распахнулась. Наружу выскочил человек, с виду похожий на курьера, весь в черной коже и в мотоциклетном шлеме с опущенным щитком, закрывающим лицо. Под мышкой он нес небольшой портфель. Мотоциклист толкнул Росса, не извинился и пронесся мимо. На миг журналист испытал странное чувство: его словно потянуло к этому человеку, каким-то неощутимым ветром толкнуло в его сторону – и медальон со святым Христофором на шее, давний подарок Имоджен, вдруг сам собой шевельнулся на груди и натянул рубашку. Или все это ему только почудилось?
Приемная была битком набита, словно у врача в приемный день. Все стулья заняты. Индусская семья, что-то бурно обсуждавшая; угрюмая парочка – эти двое сидели, не разжимая рук, и уныло смотрели перед собой; нервный человек лет пятидесяти, украдкой прикладывающийся к электронной сигарете; женщина в чадре с вопящим младенцем на руках…
Старая карга, памятная Россу по предыдущему визиту, сурово взирала из-за конторки на это столпотворение. Когда Росс подошел, она смерила его ледяным взглядом.
– Да?
– У меня назначена встреча.
Она зашуршала листами журнала.
– На три часа?
– Да.
– Прошу простить за беспорядок. Видите ли, секретарша мистера Энхолт-Сперри сегодня не вышла на работу. Впрочем, предыдущий посетитель только что ушел. – Она нажала на кнопку интеркома, затем, словно что-то вспомнив, покачала головой. На суровом лице проступила тень улыбки. – Ах да, ведь мистер Энхолт-Сперри так и не освоил интерком! Думаю, лучше вам просто подняться наверх. Дорогу вы знаете.
– Да, благодарю вас.
Одолев три пролета по узкой выщербленной лестнице, Росс оказался у знакомой двери и постучал.
Ответа не было.
Он постучал еще раз, погромче. Подождал. Снова нет ответа. Тогда осторожно толкнул дверь – и увидел все тот же кабинет, памятный ему по предыдущему посещению, тесный, заставленный мебелью и загроможденный бумагами. Как и в прошлый раз, папки и стопки бумаг лежали и на столе, и на стульях, и на полу.
Роберт Энхолт-Сперри сидел за столом – очень прямо, положив обе руки на столешницу. Все такой же: с гладко зачесанными седыми волосами, обвисшим морщинистым лицом и брылями, словно у бульдога. Одет, как и в прошлый раз, в клетчатую рубашку и плохо завязанный галстук с символикой школы Хэрроу. Сидел неподвижно, глядя перед собой, и на его губах играла легкая улыбка.
– Э-э… прошу прощения за вторжение, леди внизу попросила меня подняться…
Поверенный молчал.
Сидел очень прямо, очень тихо. Молчал. Не двигался. И не мигал.
– Мистер Энхолт-Сперри!
Росс шагнул вперед – и только тогда заметил, что старик не дышит.
Развернувшись, журналист выбежал из кабинета и бросился по лестнице вниз.
Глава 74
Вторник, 14 марта
За долгие годы, проведенные под крышей монастыря, брат Ангус никогда не бывал в кабинете аббата. И теперь, войдя, в изумлении остановился на пороге. С трепетом взирал он на ряды полок, уставленные книгами, на удобные кожаные кресла, компьютер, принтер и телевизор с экраном во всю стену.
Так мог бы выглядеть кабинет директора какой-нибудь международной корпорации, а не начальника двадцати трех монахов, удалившихся от мира! Все это напомнило брату Ангусу то, от чего он отказался много лет назад, приняв святые обеты. Впрочем, снова вспомнив об этом, вспомнил он и о том, что не тяготится своими потерями и не тоскует по утраченному.
Ни ревущие толпы фанатов, ни беспорядочный секс, ни наркотики не давали того мира и успокоения, что обрел он здесь, в простой жизни, всецело преданной созерцанию и молитве. В те времена мысль о смерти его страшила. Но все изменилось с тех пор, как Ангус побывал на Святой Горе и обрел там веру; а после того, как вернулся в Англию и похоронил мать, вера его только окрепла.
Не было больше ни страхов, ни тревог, ни обязанностей, кроме долга ежедневно молиться за мир. Скоро, совсем скоро тело его – пустая оболочка, лишенная души – ляжет в землю, как и тело его матери. А дух отправится в иные сферы, повинуясь своему предназначению.
– Брат Ангус, – заговорил аббат приятным баритоном, – твое молчаливое уединение было сегодня прервано. И теперь ты просишь у меня разрешения сделать телефонный звонок. Присаживайся, пожалуйста, за стол. Как видно, что-то происходит в твоей жизни?
– Да, отец Рафаэль. Кое-что происходит.
Ангус тяжело опустился на стул, благодарный за приглашение садиться; долго оставаться на ногах ему было тяжело.
– Я тоже это чувствую, брат Ангус. Сегодня утром, во время молитвы, я услышал глас Господень. Господь сказал мне, что на твои плечи легла задача, чрезвычайно важная для всех нас. Скажи, это так?
– Думаю, что так, отец Рафаэль.
Несколько мгновений оба молчали. Настоятель не требовал объяснений; он знал, что брат Ангус сам исповедается во всем, если пожелает. Если же не пожелает, пусть это остается между ним и Богом.
– Брат Ангус, моя дверь для тебя всегда открыта. Теперь же я тебя оставлю. Если захочешь поговорить, приходи ко мне в любое время. Не медли с этим, чтобы не стало слишком поздно. Ты ведь так и сделаешь?
– Так и сделаю, отец Рафаэль.
Настоятель вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Несколько секунд брат Ангус смотрел на современный беспроводной телефон. Много, много лет прошло с тех пор, как в последний раз он пользовался этим устройством! Монах развернул сложенную бумажку с номером, которую сжимал в кулаке, положил ее на стол, с трепетом поднял трубку и набрал международный номер.
Долго длилась тишина. «Быть может, номер устарел и больше не используется?» – спрашивал себя Ангус.
Наконец в трубке послышался гудок. Второй. Третий.
Затем щелчок, и донесся хриплый неприветливый голос, ответивший по-гречески.
В годы пребывания на Афоне, в монастыре Симонопетра, брат Ангус выучил греческий – настолько, что мог разговаривать с другими монахами на их родном языке.
– Здравствуйте. Меня зовут брат Ангус, я жил в вашем монастыре несколько лет назад. Мне необходимо срочно переговорить с одним из ваших насельников, американцем по имени брат Петр. Он еще с вами?
По-прежнему неприветливо, даже раздраженно собеседник ответил, что да, брат
