– Чистая душа, – сообщил он. – Миротворец.
– Вот видишь! – Королева снова рассмеялась. И добавила, обращаясь к тете Бек: – Придется вам полагаться на защиту молодежи. – После чего посмотрела на Огго. – А ты, юноша?
Огго таращился на нее так, будто в жизни не видел ничего чудеснее, и я его понимаю: она и правда была очаровательна. Когда она обратилась к нему, он весь залился ярко-кирпичной краской и упал на одно колено.
– Я… я, вообще-то, сам из Х-харандеда, – выдавил он. – Меня взяли в качестве слуги Ивара.
– Взять тебя с собой – решение совершенно справедливое, – заметила королева. – Ведь пророчество требует, чтобы среди вас были посланцы всех островов. А островов у нас четыре. Не сомневаюсь, ты еще покажешь, чего стоишь. – Она снова повернулась к тете Бек. – Вам, разумеется, нужен еще человек с Галлиса. Я дам вам денег в дорогу…
И тут в тот миг, когда тетя Бек грациозно склонила голову в знак признательности, а Огго неуклюже поднялся на ноги, королеве помешали: ей в юбки ткнулось что-то невидимое, но очень плотное. Я прекрасно различила его очертания в складках зеленой ткани.
– Страхолюдина! – воскликнула я. – Вот бессовестный!
Королева нагнулась и положила руку туда, где должна была быть голова Страхолюдины.
– Ты так его называешь? – спросила она. – Как он тебя нашел?
– Он был на островке, оставшемся от Края Одиноких, ваше величество, – ответила я. – Он… э-э-э… ну, в общем, он увязался за нами.
– Точнее, за тобой. – Королева снова посмотрела на тетю Бек. – Для вас большая удача обрести столь одаренную ученицу.
Я почувствовала, что краснею пуще Огго. Тетя Бек испепелила меня взглядом и ответила суше некуда:
– Если одаренность предполагает, что девочка тайком приручила бродячего кота, то мне, безусловно, повезло.
Это королеве совсем не понравилось. Ее прекрасные глаза сузились, и она ответила прямо-таки сердито:
– Я знаю этого кота. Он последует только за обладателем подлинного дара.
Тетя Бек пожала плечами:
– Никогда не замечала у Айлин никаких особых талантов.
– Милейшая мудрица! Почему же?! – воскликнула королева.
Чего моя тетушка не переносит, так это когда ее называют «милейшая». Она выпрямилась, будто пружина:
– Почему? Глупый вопрос! Потому что Айлин не сумела пройти посвящение, вот почему!
По-моему, я покраснела еще сильнее. Лицо так запылало, что, когда я закрыла его руками, чтобы спрятаться, пальцы были мокрые от пота. Я понимала, что у тети Бек плохое настроение, но говорить такое королеве было незачем! К тому же я услышала, как Ивар украдкой хихикнул.
И мне совсем не полегчало, когда королева, нахмурясь, возразила:
– Нет, этого не может быть! Должно быть, ты очень ненаблюдательна. Я вижу, что она полноправная волшебница, такая же, как и ты. И мне не по душе твои манеры, милейшая. Я сказала, что снабжу вас деньгами, и так и поступлю, но больше ничем помогать не стану. А ты уйдешь отсюда без моего благословения! Ступайте! – И она вскинула руку и указала нам на дверь.
Что было дальше, я начисто забыла. Огго говорит, что, кажется, помнит, как нас схватили и вытолкали прочь. Но мое следующее воспоминание – как я стою снаружи, среди зеленых холмов, где уже ждет запряженная в повозку Мо. В руках у тети Бек был позвякивающий кожаный кошель, и это ее удивило и разозлило.
Финн плакал, и по его раздвоенной бороде стекали крупные слезы.
– Ах, Премудрая! – всхлипывал он. – Как вы могли так оскорбить Госпожу?
На плечо к нему, словно из ниоткуда, спорхнул Зеленослезка и подлил масла в огонь громким воплем:
– Немудрая Премудрая! Немудрая Премудрая!
– Ха! – сказала тетя Бек и промаршировала к облучку, досадливо сверкнув на всех нас красными каблуками.
Глава восьмая
Как ни странно, после этого нас преследовали неудачи. Во-первых, до самого отплытия с Берники лил дождь. Ивар по несколько раз на дню сурово напоминал, что моей тетушке не следовало бы почем зря оскорблять королев, и это тоже ничему хорошему не способствовало. Дурное настроение тети Бек тлело по-прежнему, и Огго с Финном старались держаться от нее подальше.
А мне волей-неволей приходилось держаться к ней поближе, поскольку мы делили с ней отсыревшую постель на всех отсыревших постоялых дворах, где останавливались на ночь. Первым же вечером тетя Бек призвала меня к ответу за злополучное посвящение.
– Айлин, ты говорила, что той ночью ничего не произошло. Почему ты солгала мне?
– Я говорила правду! – разревелась я. – Ничего и не произошло! Никаких видений у меня не было, вот и все!
– Значит, что-то все-таки было! – напирала тетя Бек. – Что ты скрываешь?
– Я же говорю, ничего!
– Чепуха. Расскажи мне все поминутно, от и до! – приказала тетя Бек. – Даже мелочи! Вперед!
– Ты имеешь в виду, что я должна повторять, мол, я сидела там, тетя Бек, и дрожала, и пол был жесткий и холодный, тетя Бек, и было темно и ничего не видно, тетя Бек, – и так много-много раз подряд за все часы, которые я там проторчала? Ведь все было именно так!
– Нет, не все, – отрезала тетя Бек. – Когда я оттащила камень, ты спала. Тебе ничего не снилось?
– Если и снилось, то я ничего не запомнила, – сказала я, понадеявшись, что она отстанет.
Не на таковскую напали.
– То есть ты ни разу за все время не видела даже проблеска света? – напирала она. – Айлин, не мотай головой. Не ври.
И она беспощадно терзала меня, пока я не сказала наконец:
– Ну если тебе так приспичило, я видела, как снаружи светит луна.
– А вот это чепуха! – припечатала тетя Бек. – Плита плотно прилегает к земле!
– А вот и нет! – выпалила я. – Там была щель, и я отпихнула камень и вышла на минуту. Вот, пожалуйста!
– Этот камень оставался на месте с тех пор, как я пододвинула его туда накануне вечером. Я это знаю, потому что положила поверх два кустика вереска, как мы всегда делаем, и утром они остались где были, в точности на прежних местах. Или ты считаешь, что умудрилась пристроить их обратно изнутри, сквозь два фута гранита?
– Ой, – только и ответила я. – Нет. Я не знала, что они там. Я просто пихнула камень, и он подался.
– Правда? – спросила тетя Бек. – И что, по-твоему, ты увидела снаружи?
– И не по-моему, а просто увидела! – взвилась я. – Ну, все как обычно, только от луны все было будто заиндевелое. Я видела наш домик, холмы, море, полную луну…
– А свет в домике горел? – уточнила тетя Бек.
Я мотнула головой:
– Нет, все окна были темные.
– Должен был гореть свет, – сказала тетя Бек. – Я же всю ночь бдела для тебя. Вот дурочка! Такое было видение – а ты соврала, будто ничего не было!
– Я не почувствовала, что это видение, – пролепетала я. Как глупо получилось! – А если это было видение, что оно означает?
– Понятия не имею, – к моему великому огорчению, ответила тетя Бек. – Но неудивительно, что
