– Это возмутительно, – сказала тетя Бек. – Что они ищут?
Что искали – неизвестно, но не нашли. Зато не постеснялись забрать себе в награду парадный плащ Ивара, мое красивое платье и запасной плед тети Бек, однако унялись, когда среди зевак поднялся ропот – кто-то говорил: «Вот, идут!» – кто-то шептал: «А вот и госпожа Лома». Сыр и одежду торопливо передали по рукам, и они исчезли, и появилась королева.
Зрелище было потрясающее. В жизни не видела такой высокой и дородной женщины. Она была вся в красном – в огромном, как шатер, балахоне, – и этот красный мерк по сравнению с сизо-багровым лицом и ярко-рыжими волосами. И она была пьяна. Запах виски доносился даже до нас, и несколько женщин поменьше вынуждены были поддерживать ее, потому что ее качало туда-сюда, пока она с грохотом не наткнулась на повозку и не ухватилась за нее. Там она выпрямилась и яростно сощурилась на нас.
– Пощадите… – услышала я голос Финна. – Это же Красная женщина собственной персоной!
– Ваше величество, что все это значит? – спросила тетя Бек. – Да будет вам известно, что я – скаррская мудрица, прибыла как законная посланница верховного короля, и со мной нельзя так обращаться!
– Придержи язык, же… женщина! – отвечала госпожа Лома густым голосом, с трудом выговаривая слова. – Тебя отдали под с-с-суд за дурное обращение с моими осликами, с-с-лыхала? А вот и они. С-смотри. Гляди!
В ворота в частоколе вбежало целое стадо диких ослов, но теперь они были связаны одной веревкой в цепочку, и их вели еще два угрюмых человека. Да, это были те самые ослы, которые напали на нашу повозку. Я узнала злобного черного осла с загнутыми копытами, он был вторым в цепочке. А еще я увидела, что и у него, и почти у всех остальных ослов нечесаные бока сплошь в кровавых царапинах от когтей Страхолюдины. Ну и дела, подумала я.
Огго, от которого ослам в свое время тоже досталось крепче некуда, прошептал:
– Как им удалось привести их сюда так быстро?
Хороший вопрос. И когда ослов, вонючих, потных, подвели к нам, я, к сожалению, узнала ответ. Когда ослы проходили мимо госпожи Ломы, она словно бы бросала на них тень, и в этой тени становилась видна другая тень внутри каждого из ослов, скрюченная, тощая – и двуногая. Я готова была ручаться, что раньше эти ослы были людьми. И мне стало очень страшно. Оставалось только надеяться, что тетя Бек поведет себя чуть-чуть вежливее, когда сама увидит эти тени.
Но тетя Бек словно бы ничего и не заметила. И надменно поглядела на пьяную королеву.
– И что же? – спросила она. – Эти ваши животные напали на нашу повозку в поисках пищи. Неужели вы обвиняете нас в том, что мы отогнали их?
– Ка-а-анешна! – прорычала госпожа Лома. – Не видишь – мои бедные глупые ослики все в крови! Вы не имели права делать им больно! Я обвиняю тебя, женщина!
– Иначе они не отстали бы! – возразила тетя Бек. – И если уж мы говорим о том, кто кого обвиняет, ваше величество, – кто, по-вашему, выгнал это стадо голодать на болотах, питаться мхом и чахлой травкой? Из-за кого так запущены их копыта? Кто никогда не чистил им ни шкуру, ни зубы, не заботился об их здоровье? Не стану скрывать, ваше величество, такое стадо – позор для хозяина!
– Еще че… чего! – рыкнула королева. – Этот табун – моя гордость, вот что!
Они свирепо уставились друг на друга. Я видела, что делает тетя Бек. Она хотела подавить королеву Лому силой характера, как и всех остальных. Но я ни капельки не сомневалась, что ничего у нее не выйдет, потому что эта дама, очевидно, могущественная колдунья и вдобавок пьяна. Я слышала, как Финн рядом шепчет: «Не надо, Премудрая, ой не надо!» И чувствовала, как жмется к ногам невидимый Страхолюдина, и не удивилась, что и ему страшно, только сразу поняла, что ему-то страшно не по-настоящему. Он успокаивал меня, потому что знал, как я испугалась.
– Гордость? Нет, – сказала тетя Бек. – Я в жизни не видела, чтобы домашний скот доводили до такого бедственного состояния. Но если вас это обрадует, я приношу глубочайшие извинения за то, что нанесла ущерб вашему стаду. Какое возмещение вы назовете?
– Возме… мещение?! – заорала королева, и ее так качнуло, что повозка заскрипела, а бедняжка Мо повернула голову и с самым несчастным видом задергала ушами. – Во-возмещение? Тут, скажу я тебе, только одно возмещение годится! Щелк-пощелк! – Подавшись вперед всем телом, она нацелила одну сизую ручищу на тетю Бек, а другой бешено замахала.
Я была уверена, что она хочет и тетю Бек тоже превратить в осла. Это у нее не получилось. То ли из-за силы характера тети Бек, то ли просто потому, что от бешеных пассов госпожа Лома потеряла равновесие, и одной из ее служанок пришлось дернуть ее, чтобы выпрямить. Но колдовство все равно получилось не менее ужасное. Волевое лицо тети Бек побледнело и обмякло. Челюсть отвисла, колени подкосились. Мы с Иваром успели подхватить ее, а иначе она и правда упала бы, и держали ее под локти, глядя на королеву. Ивар расплылся в мерзопакостной льстивой улыбке. Какое выражение было у меня, я не знаю, наверное, возмущенное. Я видела, что Финн упал на колени, а Огго кланялся, молитвенно сложив руки.
Госпожа Лома обвела нас взглядом прищуренных глаз. А потом пробурчала:
– Вот так храбрецы. Уберите их с глаз долой. – И, пошатываясь, побрела прочь от повозки к большому зданию на другой стороне двора.
– Госпожа, можно забрать повозку? – крикнул ей вслед кто-то из угрюмых.
Мы бы потеряли не только разум тети Бек, но и повозку, если бы не вмешался Зеленослезка. Он взлетел в воздух вихрем зеленых перьев, завис перед лицом госпожи Ломы, хлопая крыльями, и пронзительно заверещал:
– Вспомни проклятие! Вспомни проклятие!
Госпожа Лома прикрыла лицо толстым локтем и взревела:
– Да будь ты тоже п-проклята, настырная
