Зеленослезка спорхнул обратно на облучок и уселся там с самодовольным видом. Те угрюмые в черном и все остальные как попало побросали нашу поклажу обратно в повозку, правда, одежду и сыр не вернули, а Финн подбежал к Мо, взял ее под уздцы и развернул. Между тем в отдалении прислужницы ворковали над разоравшейся королевой. Было ясно, что здесь все боятся ее до полусмерти. И немудрено, если она каждый раз, когда не в духе, превращает кого-нибудь в осла. Я и сама ужасно перепугалась. Даже дышать толком не могла, пока не уговорила тетю Бек сесть в повозку и Ивар не вывез ее за частокол.
Глава девятая
Когда мы снова выехали на дорогу, мне пришлось всем объяснять, что случилось. Впрочем, нет, не всем: Финн, похоже, сам сообразил. Очевидно, про эту Красную женщину на Бернике знали все. Финн постоянно перебивал меня благочестивыми возгласами: «Мы еще легко отделались, хвала Богине!» Но мальчики никак не могли меня понять. Ивар все спрашивал, почему никто из угрюмых до сих пор не проткнул госпожу Лому копьем в спину.
– Лучше дождаться, когда она уснет, положить ей лицо на подушку и сесть сверху, – задумчиво проговорил Огго.
Такого я от него не ожидала, однако сдержалась и сказала:
– Нет, вас превратили бы в ослов при первой же попытке. Она очень могущественная. Она бы сразу поняла. Вы бы и сделать ничего не успели, а она уже прочитала бы ваши мысли.
– Ты хочешь сказать, что эта коровища и правда умеет превращать людей в ослов? – Ивар ушам своим не поверил.
– Да, может, – кивнул Финн. – И превращает.
– Когда вот так напьется? – уточнил Ивар.
– Да, – сказала я. – Наверное, когда напьется, то чаще.
– А трезвой она, говорят, редко бывает, – добавил Финн.
– Но ведь Бек она не превратила в ослицу, правда? – резонно заметил Огго.
– Хотела, но не смогла, – сказала я.
– Я видел, что она пыталась что-то сделать, – признался Огго.
– Неплохо они там устроились, – сказал Ивар с обычным своим бессердечием. – Напускают на путников ослов, арестовывают, забирают все имущество, но заподозрить в этом колдовство трудно. Брат бы оценил.
– А почему тогда Бек не превратилась в ослицу? – гнул свое Огго.
– У нее очень сильный характер, – сказала я. – Думаю, поэтому.
– И правда, – согласился Финн. – Она наверняка скоро придет в себя.
Мы все посмотрели на тетю Бек. Она сидела среди сумок прямо-прямо, и лицо у нее ничего не выражало, но все мы не сомневались, что будет именно так, как сказал Финн, и тетя Бек вот-вот встанет и отберет у Ивара поводья.
Однако этого не произошло.
Близился вечер, а тетя Бек все сидела и сидела. Когда мы к ней обращались, она отвечала, только если несколько раз повторить вопрос, и говорила всегда одно и то же: «Чего не знаю, того не знаю» – таким тоном, будто глубоко о чем-то задумалась. Это было страшно.
Тем временем мы перевалили еще через несколько низких холмов, и пейзаж немного переменился. Зелень стала темнее, но, может, только потому, что дождь усилился. Потом мы приехали в деревушку, и Финн подсеменил к какой-то женщине, которая опускала ведро в колодец.
– Скажите, а в этом краю тоже правит госпожа Лома?
– Нет, хвала Богине! – был ответ. – Эти земли принадлежат королеве Море.
Все мы вздохнули с облегчением. По-моему, даже Мо. С той минуты мы все только и ждали, когда тетя Бек придет в себя. Однако этого не происходило. Она все сидела и сидела. Я начала всерьез бояться за нее. Беда в том, что тетя Бек, естественно, распоряжалась деньгами. Но денег нигде в повозке не нашлось. И я не видела, чтобы их отыскали угрюмые люди госпожи Ломы, хотя могла ошибаться. Я спросила всех, не заметили ли они, как кто-нибудь прикарманил наши деньги, пока мы были во дворе за частоколом. Все ответили, что вроде бы нет.
– Я смотрел в оба! – заявил Ивар. – Даже знаю, куда утащили мой плащ. Я бы заметил, если бы кто-то взял кошель с монетами. Он был довольно большой.
– Твоя тетушка его наверняка надежно спрятала, – сказал Финн.
– Конечно, только знать бы куда, – отозвалась я.
Вечерело, нам нужно было найти ночлег и ужин, а без денег никак.
– Наверное, они были в голове сыра, – предположил Огго.
Мне захотелось его стукнуть.
Все мы пытались выспросить про деньги у тети Бек, но она только и твердила с рассеянным видом: «Чего не знаю, того не знаю». От этого впору было с ума сойти.
На закате я потеряла терпение. Впереди показался премиленький постоялый двор, а мы не могли там даже корки хлеба купить. До этого я расспрашивала тетю Бек вежливо и ласково, громко и нежно – расспрашивала и все. Я ее умасливала. Огго ее уговаривал. Финн ей молился. Ивар приказывал, чтобы она ему рассказала. Потом раскричался. Огго пытался шептать ей прямо на ухо. Ничего не получалось.
Я заставила Ивара остановить Мо. Топнула по булыжной мостовой и рявкнула:
– А ну, Бек, говори, куда дела деньги, а не то я тебя за волосы оттаскаю!
Наверное, у меня получилось похоже на маму, ее сестру, и тетя Бек словно бы вернулась в детство.
Она подняла голову и сказала:
– Да в овсе они, где же еще. А если дернешь меня за волосы, я бабуле скажу!
Понимаете, их – в смысле тетю Бек с мамой – растила бабушка.
Мальчишки кинулись к мешку с овсом для Мо и запустили туда руки, словно искали призы на ярмарочной лотерее. Пока они все не раскидали, я схватила ее торбу – на всякий случай. А торба оказалась неожиданно тяжелой. Тетя Бек хитро спрятала кошель ближе к верху, чтобы не было видно бугра. Бедная Мо была вынуждена объедать овес вокруг него.
Я победоносно вытащила кошель:
– Вот он!
Так что мы все-таки смогли переночевать на постоялом дворе. Но чтобы заставить тетю Бек поесть, умыться и лечь спать, мне, как выяснилось, приходилось говорить с ней голосом сердитой старшей сестры. «Бек, садись и ешь, а то я расскажу бабуле!» – орала я. А потом: «Бек, сию же минуту иди умываться, а потом раздевайся и ложись!» И наконец: «Бек, а ну-ка спи, а то за волосы оттаскаю!»
Меня уже тошнило от этого ора. Я всей душой надеялась, что утром она проснется прежней, взрослой.
Однако этого не произошло.
Мне пришлось снова взяться за рявканье. «Бек, сними ночную рубашку. Бек, надевай чулки, а то всыплю! Бек, сходи в уборную, а то панталоны намочишь! Бек, ешь кашу! Бек, садись в повозку, а то отшлепаю!»
Финн
