– А что мы будем делать, если преграда и в самом деле накрывает всю Логру куполом и мы не сможем за нее перелететь? – спросила я.
– Сядем на самый верх и подождем до вечера, когда ветер подует в другую сторону, – ответил Рис. – Остается надеяться, что он не занесет нас в ту часть Галлиса, где нас увидят жрецы. Вот тогда нам крепко не поздоровится.
– Неужели жрецам настолько не понравится воздушный шар? – не поверил Ивар. – Мне-то показалось, что с Гронном легко поладить.
Финн горько усмехнулся:
– Не знаешь ты жрецов, малыш.
– Считай, что мы легко отделаемся, если нас просто посадят в темницу на несколько лет, пока жрецы определяют точную степень нашего кощунства, – проговорил Рис.
Как ни странно, эти слова дошли до тети Бек.
– Что ж ты раньше молчал?! – возмутилась она.
Рис слегка поник.
– Хотел, чтобы вы полетели со мной, – признался он.
– Мы и полетели, – сказала я.
До сих пор теряюсь, как это я даже тогда не сообразила, что мы пустились в путь наобум, ничего толком не продумав, будто стоит нам попасть в Логру, и все пойдет как по маслу. Все глядели вперед, на стремительно приближавшийся изгиб суши. Он быстро увеличивался, но было еще непонятно, закрывает его преграда или нет.
Вскоре мы проплыли над белой полосой прибоя. Было ясно, что здесь очень большие рифы. И ветер, должно быть, очень сильный. Потом мы пролетели над полосой спокойного моря и понеслись вроде бы над сушей, но вблизи стало видно, что это болото из размокшей грязи. Я даже различила затопленные дома, а потом скопление палаток, – должно быть, там жили обитатели этих домов.
– Послушайте, похоже, из-за преграды реки повернули вспять и всё затопили! – сказал Рис.
Обдумать его слова мы не успели. Поднялся страшный ветер. Он ударил меня в спину, будто кулаком, и я даже вскрикнула, честное слово. Финн едва успел схватить одной рукой Зеленослезку и прижать к себе. И мы помчались по ветру над разлившимися реками, над озерами, из которых торчали деревья, а потом над заливными лугами, над извилистыми дорогами, деревнями и небольшим городком. Я увидела, как Алокровка сложила крыло, и оно исчезло за шаром. Вскоре она съехала вниз по веревке на плечо Риса – прежняя крошечная ящерка. А мы все равно летели с головокружительной быстротой.
Логра просто огромная. Она намного больше всех остальных островов. Мы мчались через нее, над полями и лугами, деревнями и городами, – судя по неуклонно поднимавшемуся солнцу, битый час, – а другой берег так и не показался. Поначалу я решила, что Логра совсем плоская, хуже Берники, но мы спустились пониже, и я увидела, что здесь полно и холмов, и низин, просто все ниже, чем я привыкла, и почва, похоже, на диво плодородная. Теперь нам было видно даже людей на дорогах, и пеших, и конных. Почти все смотрели на нас и показывали пальцами. Многие выбегали из домов и тоже смотрели на нас и показывали пальцами.
– Надо было мне сделать нас невидимыми, – смущенно проговорил Рис.
– Да, мы привлекаем всеобщее внимание, – согласился Финн.
– Наверное, надо подняться повыше, – постановил Рис. – Все к мехам.
Мы бросились качать меха, кроме тети Бек, и некоторое время так пыхтели и потели, что не смотрели, видят нас или нет. Когда у меня выдался случай посмотреть за борт, оказалось, что мы опять взлетели высоко-высоко, а внизу раскинулись довольно большие города.
– По-моему, преграда не купол, – сказала я. – Тут живет много тысяч людей. У них через десять лет кончился бы воздух.
– Пора подумать, где нам сесть, – предложил Финн.
– Где нам сесть, – подтвердил Зеленослезка.
– Я надеялся сесть где-то возле ну… этого. Столицы, – сказал Рис. – Она прямо напротив Пэнди. Как бишь ее? Опять забыл.
– Харандед, – разом сказали Рианнан и Огго.
И тут до меня дошло, что Огго за последние несколько часов не проронил ни слова. Я посмотрела на него и поняла, что его переполняют странные чувства.
– Ты здесь что-нибудь помнишь? – спросила я.
– Почти ничего, – выдавил он. – Разве что цвета. Города красные, поля желтые и зеленые. И тут от земли знакомо пахнет. – Он сильно-сильно сжал губы и прикусил их, и я поняла, что он силится не заплакать. Да уж, не стоит вызывать его на разговор.
Я втянула носом запах. Логра пахла сеном, пряностями и дымом. Галлис пах ладаном и вереском, Берника – сыростью и сараями. Я вспомнила, чем пахнет Скарр – это было словно надавить на больной зуб: камнем, лишайником, дроком и папоротником, – и сама едва не заплакала.
Остальные тем временем обсуждали, как узнать Харандед, когда мы туда попадем.
– Это должен быть большой город, – сказал Рис. – Когда мы его увидим, то потушим огонь, это пара пустяков.
– Проще снять чары с телеги, – предложила Рианнан.
– Но для этого надо точно знать, где мы находимся, – настаивал Рис.
– Там, наверное, должны быть большие дома? – спросил Финн.
– Да, большие и богатые. Там ведь живет король, – сказал Ивар. – Но мы только что пролетели над каким-то золотым куполом. Мы не промахнулись?
Тут Огго наконец совладал со своими чувствами и очень решительно произнес:
– Королевский дворец стоит на холме посреди Харандеда. Он белый. У него высокие башни с синими крышами.
При этих словах все немного расслабились.
– Предупреди меня, когда его увидишь, – сказал Рис. – Не стоит приземляться прямо на крышу.
Ничего такого не происходило еще долго. Мы успели поесть, благо провизии было много, а Рис начал встревоженно поглядывать на запасы угля и поговаривать, что хорошо бы, чтобы его хватило на взлет, и только тогда на горизонте показались очертания большого города – слева от нас и очень далеко.
– Мы туда не попадем, – сказал Ивар. – Уклонились на несколько миль к югу.
Не успел он это произнести, как Страхолюдина вдруг выпрыгнул словно ниоткуда рядом со мной и с размаху толкнул меня в грудь передними лапами. Я больно шлепнулась навзничь на дно лодки. И в этот миг на нас со всех сторон подул бешеный ветер. Я лежала на спине – Страхолюдина придавил живот – и видела, как прямо надо мной с ревом пролетел огненный вихрь. Если бы не Страхолюдина, я бы сгорела. Миг спустя такой же вихрь пролетел в другую сторону. Я краем глаза видела, как все остальные тоже падают на дно, а наш воздушный шар дергается наверху то туда, то сюда. Я чувствовала, как мы кренимся и вертимся в воздухе. Пламя взревело, взмыло в небо струей, и я с горькой обреченностью увидела, как оно вгрызается в огромную лоскутную оболочку и она полыхает у нас над
