У меня заболело сердце, так было жалко бедного быка. Я представила себе, как он лежит, погребенный под горами воды, и держит исполинскую стену, – пленник собственного договора с Уолдо.
Уолдо шлепнул теленка по боку, тот дернулся.
– Только у бедняжки совсем иссякли силы, видите?
Круглое лицо Уолдо внезапно вспыхнуло от гнева.
– Он мог бы преспокойно держать преграду, если бы не вмешались остальные трое хранителей. Помешать строительству преграды они не могли. Хранитель не может обращать свою силу непосредственно против другого хранителя, но эти трое сговорились и все-таки включили дополнительное условие, что преграда падет, если ее пересечет мудрица в сопровождении представителей каждого из островов. Тогда мне это было не по душе, но получилось просто прекрасно. Теперь, когда вы здесь, я могу покончить с вами, мятежниками, одним махом.
Он все болтал и болтал, хвастался и засасывал все вокруг, и тут я обнаружила, что, если прикрыть глаза, станет видно, как он всасывает силу. Я различила, как она истекает из теленка, будто кровь, и вливается в Уолдо. А теленок таял на глазах. Он успел уменьшиться даже за то время, которое я пробыла в пещере, как будто Уолдо пожирал несчастное создание заживо. Чтобы одолеть нас, Уолдо задействовал самое мощное волшебство на свете. В мире нет ничего сильнее хранителя. Мне захотелось плакать.
Огго спросил, что это был за туннель в воздухе, через который похитили Аласдера и моего отца. Но Уолдо поднялся, чтобы уйти. Когда он встал, даже лиловая мантия не смогла скрыть, что он полноват и приземист, хотя отчасти занавесила дурацкий трон, на котором он, оказывается, сидел: на сиденье была подложена кипа подушек, чтобы Уолдо казался выше.
– Мы знали, что на Скарре практикуют колдовство особого рода, – бросил он.
– Тетя Бек, – кивнула я.
Он бросил на меня взгляд, в котором вроде бы мелькнула даже жалость.
– Нет, не Бек, кто-то другой, – рассеянно ответил он. – Я не мог допустить, чтобы они придумали, как отомстить нам за преграду. А для этого мне нужен был бесценный заложник, такой же бесценный, как наш обожаемый принц Хьюго, которого, по убеждению логрийцев, захватили жители Скарра. – И он ядовито улыбнулся Огго – у меня душа ушла в пятки. По этой короткой улыбке стало ясно, что регент прекрасно понимает, кто такой Огго. – Пришлось потрудиться, но этот туннель оказался нам с Мевенной очень кстати.
Я не удивилась, что Мевенна в этом замешана. Все сходилось. Огго тоже не удивился. Только еще сильнее помрачнел.
– Наверное, она помогла похитить Аласдера, потому что хотела, чтобы после смерти короля Фарлейна верховным королем Халдии стал ее сын Донал?
Уолдо уже очутился на другом конце просторной пещеры.
– После или даже до, – ответил он. – А когда она пожертвовала своим младшеньким, скудоумным Иваром, королевская чета доказала свою непоколебимую верность Халдие. Вне всяких подозрений. Я настоял на этом, пообещав в ответ, что добьюсь для Донала трона верховного короля. Но истинным правителем Халдии останусь, разумеется, я и только я. – Он поиграл золотыми цепями на шее. – Ох, и повеселюсь же я.
По жестоким глазам Уолдо я поняла, что он собирается убить нас прямо сейчас.
– Простите меня, мои хорошие, – проговорил он. – Мне пора идти, казни ждут. Публичные. – Он помахал рукой, как будто приглашал нас следовать за ним.
Но нет. От каменной стены откололся кусок размером с дверь и послушно подкатился к регенту. Тот вышел в открывшийся проем, и стена сомкнулась за ним.
– Быстрей! – завопила я.
Но Огго уже мчался вверх по лестнице, по которой мы пришли. И очень скоро вернулся.
– Он замуровал рыбью пасть. Нам не выбраться.
Я села на дурацкий трон, потому что ноги у меня дрожали и подкашивались. Мы попали в ловушку, нас бросили умирать.
Огго уверенно сказал:
– Бек нас обязательно разыщет, и твой отец тоже, у них волшебства сколько угодно, особенно вместе. Они придут.
Я объяснила, что они и сами освободиться не смогут, не то что нас вызволить, и лицо у него стало еще мрачнее. Теленок давал Уолдо столько сил, что он мог одолеть кого угодно. Их казнят, и они даже не узнают, что стало с нами.
Тогда Огго попытался развязать теленка, но веревки ни за что не поддавались, даже когда он рубил их мечом. Беднягу сковали собственной силой. Отпустить его мог только сам Уолдо, а он никогда этого не сделает.
– Хорошо хоть не оставил нас впотьмах. – Я напустила на себя бодрый вид. – А мы, конечно, что-нибудь придумаем.
Получилось неубедительно. Еще бы. У меня не было ни одной дельной мысли.
Огго ответил мне легкой вежливой улыбкой, и я поняла, что ему прекрасно известно, что в голове у меня пусто. Он подошел, сел на пол у моих ног, бережно поправив четыре перышка Зеленослезки за поясом, и проговорил успокоительно:
– Конечно, ты что-нибудь придумаешь.
Я подумала о вешках, которые оставил нам Зеленослезка по пути сюда.
– Не для того же он привел нас в это подземелье, чтобы нас похоронили заживо. И откуда этот свет? Уолдо не стал бы думать о нашем удобстве. Этот свет создает для нас кто-то другой.
– Куда ты смотришь? – Голос Огго донесся до меня словно бы издалека.
Я смотрела на поток волшебной силы, который бежал по полу от дрожащего теленка за каменную стену, за которой скрылся Уолдо. Если прикрыть глаза и вглядеться как следует, становилось видно, что от этого потока отделялись крошечные мерцающие клочки и разбивались на еще более крошечные хлопья света, которые плавали в темноте и освещали пещеру.
– Это теленок, – сказала я. – Он нам светит. У него совсем не осталось сил, но он нам помогает!
Огго взволнованно вскочил:
– Да, вижу! Уолдо выдал себя, когда сказал, что хранитель не может направить свою силу против другого хранителя. Это значит, что другие хранители не могут бороться с ним и освободить крылатого быка, потому что Уолдо полон его хранительской силы, но они сделают все что угодно, лишь бы помочь в этом тебе.
– Мне? – пропищала я. – Да как я…
– Слушай, только не заводи старую песню «Ах, я бездарная шмакодявка»! – Огго всерьез рассердился. – Вспомни, как обрадовался тебе Страхолюдина, когда мы объявились в Краю Одиноких. Вспомни, Госпожа сказала, что у тебя настоящий дар! Даже Уолдо и тот только что проболтался,
